«Религия стала инструментом в руках политиков. А церковь выполняет роль "крыши"»

В рамках обсуждений поправок в Конституцию патриарх Московский и всея Руси Кирилл предложил изменить преамбулу Конституции РФ, добавив в нее упоминание Бога. По его словам, большинство российских граждан в Бога верит. При этом патриарх отмечал, что не настаивает на отстаивании интересов православных, по его словам, таким образом затрагиваются интересы всех верующих. Что не так с идеей внести упоминание о Боге в Конституцию и почему давно пора признать, что Россия — страна, в которой православие поддерживается на уровне власти, обсуждали в Екатеринбурге в рамках проекта «Умная среда». Главные тезисы — в материале DK.RU.

Лев Закс, доктор философских наук, профессор, ректор Гуманитарного университета

— Когда мы говорим о религии или об отношении к ней, то нужно отдавать себе отчет, что это очень тонкие и очень личные вещи. Как вера, так и неверие предполагают очень большие внутренние процессы.

Если говорить об отношениях религии и государства, то нужно помнить, что государство — это цивилизованный механизм самоуправления обществом. В этом случае неважно, сколько процентов населения верующее, а сколько нет, потому что все равны перед законом.

В качестве примера посмотрите на Римского папу, который периодически обращается к католикам, причем не к гражданам Ватикана, а именно ко всем католикам мира, к населению всего мира. О чем он говорит? Вы когда-нибудь слышали, чтобы он сказал, что поддерживает кого-то из политиков или президентов? Или, может быть, вы слышали, как Папа Римский говорит, что ему не нравится кто-то из министров иностранных дел? Нет. А о чем говорит Папа? Он говорит о моральных проблемах, об угрозах, которые могут нависнуть над всем человечеством. И это правильная позиция. 

Надо признать, что церковь действительно может влиять на поведение общества. На мой взгляд, это влияние может и должно быть позитивным. Главное, чтобы церковь не смешивалась с политикой.

В нашей православной церкви есть большое количество сильных и интеллигентных людей, которые могут оказывать на общество позитивное влияние. Но это никакого отношения к политике не должно иметь. А когда патриарх, раввин или муфтий своим авторитетом начинают поддерживать выборного человека, то это неправильно, это плохая традиция.

Церковь и мир религиозной культуры в нашей стране, которая больна целым рядом цивилизационных болезней, в очень сложном положении. Как наша страна противоречива, так же сложно устройство и влияние религии.

Целый ряд течений в современной российской православной церкви совершенно иначе воспринимает политическую реальность, в которой мы живет. Они ведут себя очень деликатно и осторожно, при этом они придерживаются совершенно иных ориентаций, нежели «верхушка» официальной православной церкви.

На мой взгляд, монотеистические религии эволюционируют. Действительно, несколько десятков и сотен лет назад были времена, когда максима «На все воля божья» была истиной. Сегодня, когда Никита Сергеевич Михалков к месту и не к месту повторяет, что у церкви власть от Бога, мне сразу начинает казаться, что я живу в 11 веке.

Важно помнить, что в течение столетий развивались и человечество, и религиозные представления людей. Мы видим, что страны, в которых исповедуют ислам, разрешают женщинам водить авто, например.

Сегодня очень много умников, которые настаивают на особом пути России. На практике это часто сводится к отстаиванию самых консервативных позиций. Как правило, когда говорят об особом пути, за этим очень часто стоит или неспособность, или страх перед изменениями в лучшую сторону. Мы видим, как весь мир меняется, и не стоит этого бояться.

Должна ли власть каким-то образом регулировать религию? Очень тонкий вопрос. Во-первых, есть Конституция, есть закон о религиозных организаций. В законе речь идет о регулировании деловых отношений.

На этом фоне закон об оскорблении чувств верующих является нонсенсом и выходит за рамки правового регулирования. Призывы к действиям должны быть наказуемы, но оскорбить чувства верующих — это нонсенс, чувства — это не юридическая категория.

Когда начинают сторожить ценности, тогда возникают противоположные реакции и рождается экстремизм. Я думал над вопросом, почему большевики и большевистская власть с такой омерзительной яростью преследовали верующих и церковь. В этом смысле вся наша нация изрядно согрешила. Преследование, расстрелы и ссылка священнослужителей, количество снесенных храмов в Советском Союзе. Ни одна страна в мире не может сравниться по этому показателю с Россией. Почему это происходило?

Дело было не только в материализме, который несовместим с религиозным сознанием. Дело было в другом.

Коммунизм, который исповедовали в то время власть и народ, — это было разновидностью религии. Люди боролись с другой религией, как в Средние века католики боролись с протестантами. Так что истинный коммунизм — это религия. Как можно доказать рационально, мы придем к обществу, о котором писал Карл Маркс. Это предмет веры. Так же, как предметом веры является Царствие небесное. 

Сегодня религия стала инструментом в руках политиков, она стала прагматическим предметом. Человек днем грешит, делает гадости, зарабатывает миллионы, обманывает... При этом он понимает, что грешит, десять заповедей никто не отменял, они глубоко в сознании сидят. Поэтому вечером, нагрешивши, идет в церковь, ставит свечку.

Когда злодеи делают зло, они все понимают и тут им на помощь приходит церковь, которая выполняет роль «крыши»: можно пойти поставить свечку и все зло тебе простят. 

Евгений Ройзман, политик:

— На мой взгляд, атеистов гораздо больше, чем верующих, так что включение Бога в Конституцию может ущемить права большого количества людей.

Все последние 10 лет обсчет верующих проводится по основным праздникам: по Рождеству и по Пасхе. Так вот, согласно социологическим исследованиям, 1,5-2% населения посещает в эти праздники церковь.

Но что более удивительно, православие стало политическим инструментом в руках власти.

Зюганов, например, объявляет себя православным, вслед за ним вся КПРФ объявляет себя православной, а это очень странно, мягко говоря. Тот же Шойгу, который вдруг стал православным и носит крестик, хотя является уроженцем Тувы и должен быть буддистом. Есть подозрение, что православие используется для политического продвижения, что неприятно.

Вообще очень сложно говорить, сколько на самом деле религиозных людей в нашей стране, это касается и последователей ислама. А вот что касается атеистов, то здесь следует отметить, что большинство населения России — именно атеисты. В то же время есть замечательная русская пословица «Тот Богу не молился, кто в море не тонул». Мы знаем множество историй, когда неверующие люди обращались к Богу, шли в церковь, когда в их жизни происходили какие-то страшные вещи, когда они переживали трагедии.

Другое дело, что сегодня официальная православная церковь обслуживает не народ, а интересы правящей верхушки. На мой взгляд, это очевидно. Опять же, это касается не всей церкви, но ее предводителей, мы понимаем, о ком я говорю.

Что касается признания доминирования православия в России и упоминания Бога в Конституции, то здесь следует ответить на важный вопрос: мы хотим, чтобы у нас была православная страна или чтобы у нас была империя? Если нравится империя, то будь готов к тому, что на территории империи живет самый разный народ, с разным цветом кожи и разными вероисповеданием. Если же мы хотим замкнуться в Святую Русь, то будь готов, что получится очень маленькое, но концентрированное государство, это как раз называется «особый путь».

На мой взгляд, у большого количества людей возникает внутренняя претензия к тому, что религия становится государственной, она становится инструментом государственной политики и начинает вторгаться в нашу жизнь. Вдруг появляются люди, которые начинают учить, как любить Родину и прочее. Позвольте, мы и без вас разберемся, для этого есть родители; в конце концов, это дело каждого.

По своему музею Невьянской иконы я вижу, что интерес к духовной составляющей падает, посещаемость музея меньше, количество паломников уменьшается, особенно резкий отток случился после событий со сквером в Екатеринбурге. Это говорит о том, что людям не нравится, когда в их жизнь начинает вмешиваться религия.

Михаил Оштрах, президент Еврейской национально-культурной автономии Свердловской области, доктор физико-математических наук:

— Слово «бог» в Конституции — это не самая фундаментальная проблема. Есть принципы прав человека, именно они должны определять, что должно быть написано в Конституции и других законах. 

Конституция — это закон для государства, он дает основные рамки поведения людей в этом государстве, а значит, закон должен основываться на принципах, которые дают максимальные свободы и гарантии прав населения. Коль скоро у нас свобода вероисповедания является важным атрибутом человека, то каждый вправе выбирать, верит он в Бога или нет. Если в нашу Конституцию в 21 веке добавлять статью о Боге, то мы можем вступить в противоречие с другими статьями закона.

К тому же у нас не все конфессии находятся в равном положении.

Если мы сравним, как живут в России иерархи православной церкви и как живут иерархи других конфессий, то увидим принципиальную разницу. Например, федеральная служба охраны, которая охраняет президента, охраняет и патриарха православной церкви, но не охраняет ни главного муфтия, ни главных раввинов, ни других представителей руководства конфессий.

Я уже не говорю о том, что иерархи православной церкви пользуются большими преференциями, пытаясь показать, что большинство населения России — православные верующие, что, кстати, противоречит статистике.

В каких-то странах Бог упоминается в Конституции, как в США, например. А в каких-то — нет. Как известно, в Конституции Франции не упоминается Бог, и они категорически против этого. Эта нация дала миру примат прав человека. И если мы говорим о правах человека как об основной ценности, тогда в центр всего мы должны поставить человека. Где здесь место Богу — философский вопрос.

***

Ранее в рамках проекта «Умная среда» эксперты обсуждали проблемы государственного образования и перспективы развития альтернативной школы, причины протестов в России и распространения неврозов и депрессий в 21 веке; сравнивали текущий исторический период с застоем 70-80-х гг., а бизнес-климат и качество жизни в России с «новой Европой»; выясняли, что не так с новым поколением работников («Безответственность — проблема 25-летних») и чем «новая экономика» отличается от «старой».