«Нам банкротиться или барахтаться?» Как предприниматель поспорила с Путиным за весь бизнес

26 марта президент Владимир Путин встретился с предпринимателями, чтобы обсудить меры поддержки бизнеса. Но главной героиней встречи стала Анастасия Татулова, основатель сети кафе «АндерСон», которая в своем эмоциональном выступлении заявила президенту, что объявленные меры помощи бизнесу не будут работать, и что помогать нужно немедленно. Приводим ее выступление полностью.

— Две недели назад мы были средним бизнесом, а сейчас — микробизнес. Детские развлечения и общественное питание раньше всех почувствовали кризис. Мамы народ нервный, и при появлении такого эмоционального фона все детские праздники, которые составляют 40% нашей выручки, отменились 100%. Из детских развлекательных парков сейчас не работает никто — они в простое примерно две недели. Мы тоже стоим пустые, и я не очень понимаю, что будет с моей компанией завтра. 

Все заканчивается, мы точно выживем. Но восстановление для этих двух отраслей, и еще есть такие отрасли, займет не недели — поток не вернется завтра. Это будет много месяцев, и, возможно, даже лет. Я сейчас постараюсь умолять вас без слез, но на самом деле это просто трагедия. Ужас ситуации в том, что у этих отраслей нет никакой подушки безопасности. Для бизнеса абсурдно приходить к власти и говорить «помогите». Предприниматель обязан иметь эту подушку и содержать себя сам. Но то, что происходило последние годы с этими бизнесами, сделало так, что этой подушки нет. И я очень хочу попросить вас дать поручение правительству, чтобы были выполнены данные обещания. 

Первое и главное — изменения в налоговой системе, которые необходимы для этих отраслей. В силу специфики отрасли от 30% до 40% — это ФОТ [фонд оплаты труда], который не облагается НДС. Входящие продукты, который готовит отрасль, общепит и общепит в детских центрах, — это 10% либо ИП. Мы облагаемся 20% НДС, при входящем практически нулевом — то есть все эти деньги мы достаем из своего собственного кармана. Раньше это было 18%, сейчас 20%. Мы обиваем пороги, ходим, просим. Мы разговаривали с налоговой инспекцией, она говорят: «Не к нам». С министерством экономического развития, они говорят: «Да мы за, но налоговая против».

Я все понимаю, но мы же не поднимемся. И понимаете, почему нельзя это принимать потом? Это надо сделать срочно сейчас — потому что сейчас мы находимся в ситуации, когда мы принимаем решение: нам сейчас обанкротиться или дальше побарахтаться?

Потому что мы будем сейчас это считать и понимать, что если мы жили с этой однопроцентной рентабельностью и все ждали, когда нам все это согласуют, и это не согласовывалось, то дальше у нас долги и отрицательная рентабельность. Самый популярный запрос сейчас на людей, которые с банкротством помогают. Поймите нас, мы больше не можем.

Путин возразил, что это непростой разговор: экономисты считают, что нельзя увеличивать количество налоговых исключений, потому что этим будут пользоваться не только добросовестные предприниматели, но и те, кто будет ползать между исключениями, чтобы иметь конкурентные преимущества перед теми, кто работает вчистую. 

Вот эта риторика про то, что будут нечестные люди, которые будут этим пользоваться. Ну простите, пожалуйста, у нас есть крайне, крайне эффективный механизм — ФНС. Я бы сказала, что это сегодня самая работающая структура. Пусть они найдут тех, кто ползает, и что-то с ними сделают.

Потому что сейчас под ударом находимся, к сожалению, мы —  те, кто платит налоги, кого видно. Они [ФНС] не ходят к шашлычникам, не ходят к каким-то ИП. Они ходят туда, где видно. А видно меня и Zаманию, и «Шоколадницу». 

Мы сейчас говорим о помощи МСП. Я понимаю, это важно. Но давайте задумаемся. У нас 2000 людей, у «Шоколадницы» — 30 000. Мы правда считаем, что они не важны? Нельзя рассматривать только МСП. Пострадавшие отрасли надо рассматривать целиком. И крупный, и средний бизнес страдает гораздо больше, чем малый, в силу вот этого ужаса с налогами. И вот еще важный вопрос. Смотрите, я даже не в реестре МСП — очень вас прошу, запишите этот вопрос это важно. 

Сейчас я не в реестре МСП, знаете почему? Потому что у меня много людей работает и мне помогать не надо. Как это? Ну как это?

Это просто отрасль, в которой много людей задействовано. В ресторан нельзя поставить двух официантов, должно быть 20. И поваров на кухне должно быть 20, понимаете? Надо снять это ограничение по людям, для этих отраслей оно не работает. Ни для нас, ни для фитнеса. Нельзя так делать, мы не в реестре даже. Нам сейчас ваша помощь даже не дойдет. Давайте рассматривать пострадавшие отрасли целиком.

Я хочу еще попросить. Это тоже важный вопрос, и на фоне того, что мы все практически банкроты, он, может, так не звучит. Но обещанная нам гильотина, которую мы ждали — год прошел.

Владимир Владимирович, мне сказали, нельзя спорить с президентом, но можно я немножечко? Вы людей, которые вам рассказывают, что она заработает, пожалуйста, командируйте их, я готова. Отправьте их ко мне на стажировочку. Я их возьму, поставлю и покажу, как работает их гильотина. Она не работает.

Невозможно больше ждать. Я не понимаю, почему для того, чтобы изменить санитарные нормы и правила, по которым Минэк уже давно сделал вариант...

Путин на это возразил, что задает своим коллегам такой же вопрос, и ему отвечают:. «Вы хотите, чтобы у нас люди отравились? Тогда сделать надо аккуратно и внимательно рассматривать последствия каждого нашего шага».

Вы их построже спросите. И я не шучу. Правда, на землю надо людей спускать, потому что они там не видят ничего. Когда мы говорим, что люди отравятся — давайте сделаем пилот на двух городах. Есть опыт стран СНГ, которые отменяли… Я ругаться не буду, но пусть они меня тоже не закрывают. А то вам что скажешь, потом приходят люди и говорят: «Это вы сказали?»

Путин сказал, что он услышал про пересмотр критериев МСП, и согласился, что это очень важный и системный вопрос.

В свободном режиме можно было бы подождать еще год, напрячься, пока заработает гильотина. Давайте сейчас — со следующего месяца. В критической ситуации очень важна скорость и риторика по отношению к нам. Не надо обещать: будете сокращать людей — пришлем прокуратуру. Знаете, мне все равно. Я это сделаю — уголовная ответственность, это сделаю — уголовная ответственность, а здесь я банкрот. 

И поэтому целевая помощь, что принято решение, субсидирование зарплат — вы не представляете себе, как нам больно. То есть мы набирали этих людей, учили их, потому что системы обучения тоже нет. Поэтому нам очень важно, чтобы это было сделано как можно быстрее. Скорость важна, потому что каждый день человек сейчас принимает только одно решение: банкротиться сейчас или побарахтаться. 

Поэтому не говорите слово «отсрочка». Я понимаю, что вы под этим подразумеваете, что, возможно, потом что-то реструктуризируете. Бизнес сейчас так не слышит. Скажите: мы понимаем, что сейчас очень плохо. 

Надо отсрочку заменить на слово «каникулы», пожалуйста, я вас умоляю. Это очень важно. Вам ФНС говорит, что вы получите другую налогооблагаемую базу, так вот, я вам говорю, вы никакую не получите — не с кого брать будет. 

Полумеры сейчас не подходят. Сейчас подходит только то, что сейчас же нужно сделать и сказать людям: «Ребята, будет так, давайте выбираться вместе». Мы готовы. Знаете, любой кризис — это очень хорошая штука для какой-то пересборки. Возможно, настал такой момент. Отношения бизнеса и власти никогда не были легкими. Я не знаю, как у сырьевого бизнеса, а вот у бизнеса, который на земле, никогда не было легко. Может быть, это момент, когда нам надо вылезти вместе, заодно. И будет новая система взаимоотношений бизнеса и государства. Мы готовы, и помогать готовы.

Путин заключил, что так и хочет организовать совместную работу, и обещал подумать над продлением налоговых каникул.