«Мы, дети 90-х, научились игнорировать страх. И мы выжили. Но мир по-прежнему опасен»

В пятницу, 18 октября, состоятся похороны Ксении Каторгиной. Девушку убили 10 октября в Екатеринбурге, когда она приехала на встречу с потенциальным покупателем ее автомобиля Audi Q5. Ей было 27 лет. Ксению зарезали, тело сбросили в технический колодец на окраине города. Убийц нашли спустя пять дней — ими оказались двое мужчин и женщина, жители Челябинской области.

Мария Либерман, психолог и гештальт-терапевт, в колонке на DK.RU рассуждает о том, почему, на первый взгляд, «обычный криминал» вызвал такой широкий резонанс, и что каждый из нас должен пересмотреть в себе и своем поведении, чтобы не стать очередной жертвой преступников.

— Мы с вами, кажется, давно привыкли к криминальной хронике. Научились фильтровать ленты социальных сетей, пропускать мимо ушей, воспринимать как часть повседневной жизни… Не «задеваться» сильно, не включаться, не примерять на себя.

Но почему-то убийство девушки, поехавшей продавать машину, отозвалось эмоциональной волной сильнее, чем события гораздо более масштабные, а их в новостной повестке всегда с избытком.

Думаю, этому есть разные причины. И самая очевидная для меня — уж слишком простая, обычная ситуация. Такая, в которой мог оказаться каждый. Буквально каждый из ближнего  круга. И даже неважно, женщина или мужчина. Любой из нас: «человек, похожий на меня». Не маргинал, не представитель рисковой профессии, не бомж из какого-нибудь Хабаровска…

Ситуация обычная. И финал ее тоже обычен. Узнаваем. Как будто что-то щелкает внутри, и включается знакомая картинка из 1990-х. Сколько тогда было таких историй? Десятки, сотни?

И вот тут начинается самое интересное. С 90-х прошло почти 30 лет. И мы успели пожить в другом мире. Вполне нормальном. Гораздо более спокойном и безопасном. Даже научились вопросы, которые раньше решались просто ножом к горлу, решать в «правовом поле». Узнали, как «должно быть» в нормальном мире, «в цивилизованном обществе», в европейской стране в 21-м веке. Успели  понять, что ходить по улицам вечером, ездить на встречи в одиночку или ночью ходить в магазин и не бояться при этом за свою жизнь (максимум, за кошелек) — это нормально.

Но нельзя забывать, что сегодняшние взрослые тогда, в те пресловутые 90-е, либо были детьми и подростками, либо уже достаточно взрослыми, чтобы учиться выживать в той реальности и зарабатывать свои первые деньги. В условиях постоянной фоновой опасности. В условиях постоянного риска.

Риском было просто пройтись чуть позже по улице. Девочки по дороге из школы вынимали из ушей любые блестящие, даже не золотые, сережки. Кстати, чтоб их попытались с вас снять, и вечера ждать было не обязательно — достаточно просто, чтобы улица была малолюдной. Родители боялись за детей, дети — за родителей. Чтобы стать жертвой жестокого нападения ради часов или норковой шапки не надо было быть богатым или особо успешным. Риском было открыть любой маленький бизнес. Помните? А покупать-продавать машину или квартиру было не просто риском, а… смертельным риском. Потому что на кону, действительно, часто стояла жизнь.

Это почти животное ощущение «мир опасен»  у нас, тех, кто «родом из 90-х» в прошивке, в базовой комплектации. Нам знакома постоянная фоновая тревога. И знаете что? Хорошая новость: мы — выжили. Возможно, в первую очередь, благодаря везению. Но не в последнюю — благодаря страху, который нас принуждал к осторожности. Стал в тот момент стратегией, которая себя оправдала.

Жизнь постепенно менялась, теплела. Становилась более спокойной и сытой. Качество жизни выросло. Жестоких бессмысленных уличных преступлений «за три копейки» становилось все меньше. В том числе потому, что кредиты открыли доступ к «материальным благам» самым малообеспеченным слоям населения. Не сразу, но постепенно мы начали успокаиваться. Страха стало меньше. Появилась иллюзия безопасности. Почему иллюзия? Да потому, что опасность все равно до конца никуда не делась: разбойные нападения, убийства и грабежи есть всегда. Просто они перестали быть нормой жизни, ужасной, но все же обыденностью.

Психологи заговорили про «доверие миру» и «восстановление базовой безопасности». Мы стали учиться жить, а не опасливо выживать. Чуть выдыхать, чуть расслаблять внутреннюю пружину. И это было важно и необходимо.

Просто маятник качнулся в другую сторону: мы научились не доверять страху. Потому что слишком он был привычным и перестал относиться к фактам реальности. То есть высокий уровень тревоги и страх перестали быть адекватным ответом организма на происходящее по факту «снаружи», а возникал как реакция на уже неактуальный, устаревший опыт.

Сколько раз на чьи-то высказанные вслух опасения, вы говорили «не параной!». И себе, наверное, говорили, выходя ночью в ближайший «магазин у дома»? Ну, или машину продавать. Не на разборки же? Обычное дело. Зачем с собой звать друзей, глупо как-то. И  такой диалог с собой (или с другим человеком) — всегда отражение внутреннего конфликта: «мне страшно» против «не параной!». И во многих из нас «разговаривают» обе эти части, опираясь каждая на свой опыт.

В результате что мы имеем? Напрочь сбитые и деформированные настройки внутренней безопасности и нарушенные инстинкты самосохранения. Я полагаю, что это особенность нашего поколения.

Давайте поговорим о том, как должны были бы выглядеть условно «здоровые» настройки:

1. Я собираюсь совершить какое-то действие

2. Прежде чем его совершить, «сканирую реальность» (проверяю всю имеющуюся информацию, осматриваюсь, прислушиваюсь, принюхиваюсь и т. д.)

3. «Сканирую» себя внутри: сопоставляю с опытом, который есть у меня и в моем окружении. Испытываю в связи с этим какие-то чувства.

4. Выбираю оптимальную стратегию исходя из данных снаружи (факты реальности) и изнутри (опыт + чувства).

И если на третьем этапе я чувствую страх, то естественно для «здорового» организма ему поверить (поскольку страх «выдан» нам природой как раз чтобы избегать опасностей) и выбрать стратегию «бей или беги». Что в социальном мире означает тем или иным способом позаботиться о своей безопасности: довериться малейшему сомнению и отменить сделку, позвать на помощь или что-то еще, в зависимости от контекста.

Но мы, «дети 90-х», напомню, обучились не доверять страху либо игнорировать его. В другую сторону «тянет на себя одеяло» травматический опыт. В итоге «двойные послания» собственной психики: «я боюсь» против «да ну, ерунда», вместо «бей или беги» оставляют организм в ступоре, в клинче, в невозможности принять адекватное решение. Тем более что все эти «пункты списка» мы проживаем в очень короткие сроки.

И следующая проблема. Прекрасная в основе своей идея «доверять миру», которую мы вживляли в себя, в некотором смысле, насильственно, вопреки опыту той среды и периода,  в которые проходило наше взросление, многим из нас мешает адекватно «просканировать реальность» и «почуять» реальные риски.

А реальность такова, что уже несколько лет экономическая ситуация постоянно ухудшается. Растет социальное напряжение. Увеличивается поток трудовых легальных и нелегальных мигрантов. Многие потеряли возможность возвращать «быстрые» кредитные деньги. За «материальными благами» чаще стали приходить судебные приставы.  Качество жизни падает. Я не экономист, но, думаю, невооруженным глазом видно, что увеличивается расслоение в обществе. Что это значит? Это значит, что фактический уровень безопасности вокруг нас объективно снижается. Грубо говоря, чем больше «бедных», тем опаснее быть (или казаться) «богатым».

Если всего этого не видеть, то реальность обрушивается внезапно, как обухом по голове. Оказывается, мы живем не в таком мире, как нам казалось! Мир опасен! В нем могут хорошую девушку, обычную, как вы или я, убить за какие-то очень для нас не огромные деньги. И внутренний маятник резко отшатывается в противоположную сторону. Теперь — страшно! И больно, и горько. 

Отдельная история, как по-разному мы, люди, справляемся с «поехавшей» картинкой мира и нахлынувшими чувствами. Кто-то скатывается в «виктимблейдинг» (обвинение жертвы). Ведь если она «сама дура виновата», то я-то умный, со мной такого никогда не случится. Попытка объяснить, найти закономерность и не поступить, «как она», как будто бы чуть возвращает контроль над очень мало предсказуемой ситуацией.

Кто-то ищет, как, например, я сейчас, психологические причины происходящего. И одна из них, очень, на мой взгляд, верная, озвучена психологом Анной Кирьяновой: «Это так часто случается: женщина все делает сама. Самостоятельно. И все ее считают сильной и целеустремленной… Надо ползти самой, не беспокоя других».

Здесь поднимается проблема, что мы не очень-то умеем просить о помощи и защите. И мужчины не умеют, и женщины. Другие начинают рассуждать о «нормах», «цивилизованном обществе» и о том, как оно всё в «нормальном мире» должно быть устроено. И возмущаться, почему же у нас не так. У нас не так по целой совокупности причин.

Но разве их понимание снизит вашу тревогу прямо сейчас? Или уменьшит боль и сострадание к родственникам погибшей? Нет. Но возмущение выносить проще, чем собственную беспомощность.

Я рассматриваю проблему в «полевой перспективе», то есть смещая свое внимание на процессы в среде: в городе, в стране, в экономике, политике. И выброс тревоги в «психологическом поле» для меня — маркер изменения «картинки реальности».  И с этой точки зрения закономерно, что вокруг сразу как-то больше стало много разговоров об эмиграции. Это тоже один из способов справиться с чувствами. Желание как можно скорее или в обозримом будущем сменить среду обитания — естественная реакция на страх и беспомощность. Ведь если не можешь бить, тогда беги!

Здесь должен быть какой-нибудь вывод. Для меня он такой: я не думаю, что абсолютная или даже полностью удовлетворяющая безопасность существует хоть где-нибудь. Но есть в большей или в меньшей степени безопасные места. Есть инструменты выживания, данные нам природой.

Доверять своему страху, разрешать ему быть и руководствоваться им в принятии решений — способствует избеганию опасности. Признавать реальность такой, какая она есть, а не сетовать о том, какой она должна быть, просить о помощи, не рисковать, если этого можно избежать, присматривать за собой и своими близкими самим или менять «среду обитания» и да, горевать по убитой девушке и всем сердцем соболезновать ее близким — это то, что от нас зависит. Так восстанавливаются настройки. Так — снова можно на себя опираться. Плюс — везение. Вот его хотелось бы побольше.