Кризисная перезагрузка

Кризис 17 августа резко изменил положение на всех росийских рынках, и компьютерный — отнюдь не исключение. Поэтому при подготовке материала о последних событиях на компьютерном рынке Екатеринбурга и области мы взяли за точку отсчета эту недоброй памяти дату. Тем более, похоже, кризисом этот период начинался, кризисом он и заканчивается.

Семь бед — один RESET

Собственно, признаки приближающегося кризиса имелись у участников компьютерного бизнеса уже с весны — начала лета 1998 г. Результаты опроса, проведенного «Reseller News» 21-23 июля, показывали, что большинство участников рынка оценивали снижение продаж по cравнению с началом года в 10-30%, причем довольно большая часть оценивает спад даже в 25-30%. Эта оценка почти совпадает с данными IDC, согласно которым за II квартал в России было продано компьютеров на 22% меньше, чем за тот же период 1997 г. Ряд средних компаний, в основном региональных, оценили спад в 50% (такой ответ дали около 20%), а на вопрос о том, что именно сейчас хорошо продается, прозвучала и такая фраза: «в доме повешенного не говорят о веревке». Впрочем, большинство участников рынка считали кризис почти преодоленным и надеялись на сезонный рост продаж осенью. Тут-то и подоспел августовский Ctrl-Alt-Del.

Дефолт, последовавшая девальвация и паралич банковской системы нанесли серьезнейший удар по всем сегментам рынка без исключения, правда пострадали они не совсем в равной степени (см. рис. 1). Приводимые данные относятся ко всей России, однако очень близкая картина наблюдалась и в Екатеринбурге и Свердловской области. Тем более что Екатеринбург — один из «компьютерных центров» России (среди которых называются, кроме Москвы и Питера, еще Поволжье и Сибирский регион с центром в Новосибирске).

По оценке Бориса Шимановича, генерального директора компании «Корус АКС», общий объем компьютерного рынка Екатеринбурга и области до 17 августа составлял п

риблизительно $ 50-60 млн в год. Несколько послекризисных месяцев (с сентября по декабрь) оказались полностью провальными практически для всех видов компьютерного бизнеса, за исключением, пожалуй, ремонта и сервисного обслуживания как техники, так и программного обеспечения. С января рынок медленно пополз вверх и сейчас оценивается примерно в $ 25 млн.

Железо на вес золота

Первое, и самое прямое влияние 17 августа на рынок «железа» — резко упала маржа. Подорожавший вчетверо доллар (точнее, подешевевший вчетверо рубль) поставил продавцов компьютерной техники и коплектующих перед выбором — потерять львиную долю обедневших в одночасье клиентов либо снизить цены за счет собственной нормы прибыли. Те, кто пошел по первому пути, очень быстро исчезли с рынка. Если в лучшие времена в Екатеринбурге и области работали до 250 компьютерных фирм, то сейчас их насчитывается около сотни (по некоторым оценкам — до 150). Подчеркну — речь идет о реально работающих предприятиях.

Вторая наглядно проявившаяся тенденция — усилилось расслоение компьютерных фирм. Средние фирмы просто «вымылись» с рынка: меньшая часть из них сумела занять освободившиеся ниши и перешла в разряд крупных (по крайней мере в нашем, местном масштабе), большая часть не выдержала финансовых потрясений и либо ушла с рынка, либо перешла в разряд «мелких»: инвестиционных ресурсов нет, работает только-только на зарплату, а это уже трудно назвать полноценным бизнесом.

Рынок железа всегда можно было поделить условно на два больших сегмента — розница и крупные корпоративные решения. Кризис резко изменил соотношения между этими долями. При этом тенденция к увеличению доли корпоративных заказов существовала и раньше, кризис просто ускорил перераспределение средств в этом направлении. Сейчас по оценкам экспертов в сфере корпоративных решений крутится до 60% объема рынка Свердловской области. Естественно, при этом надо учитывать, что корпоративные решения включают в себя не только заказ на крупную партию PC, сервер и несколько километров сетевого шнура, но и весьма дорогостоящий софт, о котором речь еще впереди.

Причины подобного перераспределения достаточно очевидны. Рынок retail обслуживал частников и небольшие предприятия, вынужденные в результате кризиса сократить свои издержки до минимума. Корпоративные же решения необходимы действительно крупным структурам, часть из которых — экспортеры — вздохнули посвободнее из-за девальвации рубля, часть — различные бюджетные организации, включая органы власти всех уровней — получили предвыборную финансовую подпитку из центра, а часть просто осознала наконец необходимость системного подхода к компьютеризации.

Преобладая в денежном объеме, рынок корпоративных заказчиков во много раз меньше в абсолютном выражении (проще говоря, число клиентов меньше). И поэтому он уже благополучно поделен между крупными компьютерными фирмами, давно работающими на рынке. Время от времени, конечно, клиент переходит от одного поставщика к другому, но связано это, как правило, не с успехами в конкурентной борьбе, а с возникновением у клиента каких-то новых потребностей, которые по той или иной причине не может удовлетворить старый поставщик.

Есть на этом рынке и еще одна характерная черта — многие (по разным оценкам, от трети до четверти) заказчики в какой-то мере зависимы от Москвы. Это может быть крупный завод, хозяева которого находятся в столице, федеральная госструктура и т.д. В таком случае выбор поставщика зачастую лоббируется сверху, и таким поставщиком делается либо непосредственно московская структура, либо ее местный филиал или партнер.

Вообще, после 17 августа деятельность Московских компьютерных компаний в Екатеринбурге активизировалась. Причем происходит это не в виде филиальной экспансии (что для компьютерного бизнеса вообще нехарактерно), а за счет установления «партнерских» и «дилерских» отношений с небольшими местными фирмами. И часто инициатива исходит от самих екатеринбуржцев: поддержка нужна, а обращаться к местным «китам» страшно — а ну, как съедят? Впрочем, случаи финансовой «подкачки» из Москвы своих дилеров и партнеров не так уж часты.

Рынок корпоративных решений практически полностью включает в себя продаваемые на местном рынке компьютеры brand-name. Если раньше случаи приобретения брэндов в личное пользование или для нужд компании никого не удивляли, то сейчас они единичны. Да и самих-то брэндов на уральской земле присутствует не так уж много — Acer, Соmpaq, Hewlett-Packard и IBM, вот, пожалуй, и все, если не считать Macintosh, как всегда, стоящий несколько особняком.

Сразу после 17 августа рынок брэндов практически исчез как таковой — осталось только сервисное обслуживание. С декабря 1998-января 1999 продажи возобновились и продолжают постепенно расти. В основном предпочтение брэндам отдается там, где необходима высокая отказоустойчивость системы (например, при непрерывном производстве и т.д.). Этим определяется и фактическое отсутствие конкуренции между российскими компьютерами и брэндами — они занимают разные сектора рынка и перекрещиваются разве что в области продажи серверов (по некоторым данным, до 60% продаваемых в области серверов относятся к «brand-name»). Внутри же «брэндовской» ниши конкуренция имеется, и конечно же — в лучших российских традициях — ценовая. Причем, зачастую между собой конкурируют бизнес-партнеры одной и той же фирмы.

Macintosh тоже имеет свою нишу, которая в относительном исчислении практически не изменилась — на 15-20 IBM-совместимых ПК в Свердловской области продается один Macintosh. Основные потребители — типографии, редакции, школы, есть и частные продажи. Очень заметная доля продаж приходится на компьютеры, бывшие в употреблении: до половины продаваемых сегодня машин Macintosh уже успели где-то поработать. Часто покупатели запрашивают уже снятые с производства модели.

Увеличилась доля компьютеров б/у и среди РС, продающихся в розницу (корпоративные клиенты все-таки предпочитают брать новые машины). Собственно, этот рынок существовал всегда, но после кризиса он сильно вырос. Оценить его довольно сложно — многие компании (а то и частные лица) занимаются монтажом и продажей компьютерной техники б/у, не утруждая себя какой бы то ни было отчетностью и организуя торговые точки чуть ли не в частных квартирах.

Розница претерпела сильные изменения и в другом отношении. Компании, обладающие собственными магазинами, отмечают резкое падение покупок ПК частными лицами (читай — за наличные, до кризиса они составляли большую часть оборота), сейчас 80% реализации торговых залов — это безналичные счета. То-то радость для налоговой инспекции.

Наш ответ Microsoft

Российский рынок програмного обеспечения — дело тонкое, а на взгляд какого-нибудь западного эксперта и вовсе непонятное. Начнем с того, что программное обеспечение делится на системное и прикладное. Продажи системного ПО базируются на двух китах. Во-первых, это операционные системы, приобретаемые крупными солидными организациями, которым просто «не по статусу» пользоваться пиратской продукцией (или за которыми внимательно приглядывают соответствующие органы), местный пример — ГУ ЦБ по Свердловской области. Второй вариант заставить клиента заплатить деньги за операционку — заранее установить ее на компьютер и «забить» ее стоимость в общую цену продаваемой машины. При этом надо учесть, что, в зависимости от комплектации PC, такой метод увеличит ее стоимость (стоимость заранее установленного ПО может составить до 25% общей цены) и, соответственно, настолько же снизит конкурентоспособность товара. Остальное системное ПО практически не продается. Зачем платить несколько десятков а то и сотен долларов, если можно купить пиратский CD с тем же MS Windows и десятком утилитов за какой-то полтинник. Во избежание столкновений с разного рода контролирующими органами, компании, устанавливающие пиратские операционки на продаваемые компьютеры, покупают одну лицензионную версию, вешают прилагаемый к ней красивый сертификат с голограммой на стенку, и покупатель уходит просветленный. Увы, традиция платить за software еще не скоро станет популярной — как заметил один из опрошенных ДК экспертов, «генетические болезни лечатся сменой поколений». Эта часть рынка, традиционно приносящая огромные деньги на Западе, в России значительно ниже, а если начистоту, то и совсем невелика.

Прикладное ПО, в свою очередь, состоит из так называемого «коробочного», т.е. продаваемых готовых продуктов (самый известный пример — Microsoft Оffice), и разрабатываемого под заказ. Последнее составляет ощутимую, однако нестабильную часть рынка — разработка сложной программы может стоить очень дорого (сотни тысяч долларов), но такие заказы, естественно, на дороге не валяются и появляются не каждый день. Тут уж о пиратстве речь не идет, желаешь программу под заказ — плати.

Коробочный soft бывает как пиратским, так и лицензионным. Если речь идет о западных программных продуктах, то они большей частью приносят прибыль пиратам, а не своим создателям. Подсчитать и как-то оценить объемы пиратской продукции по понятным причинам очень сложно (цифры понесенного ущерба, которыми время от времени скорбно потрясают Microsoft и другие западные разработчики, тоже несут в себе долю лукавства). Более-менее покупаются те программные продукты, которые из-за своей сложности в использовании требуют постоянного обслуживания

квалифицированными специалистами. Это опять-таки разовые случаи, поскольку стоимость такого ПО, как правило, очень велика.

Российские разработчики «коробочного» ПО по большей части отдают предпочтение финансовым и правовым программам. Эти программы в условиях постоянно меняющегося российского законодательства должны регулярно обслуживаться и обновляться, а потому пиратские версии теряют смысл: «содрать»-то их нетрудно, но уже через пару недель они потеряют актуальность.

Тройка известных справочно-правовых систем представлена в Екатеринбурге полностью — «Консультант Плюс», «Гарант» и «Кодекс». Представлена, естественно, дистрибьюторами и партнерами, поскольку разработчики первых двух находятся в Москве, а третьей — в Санкт-Петербурге. Насколько они распространены в Екатеринбурге, можно судить по рис. 2, пред

тавляющему результаты опроса, проведенного на прошлогодней выставке «Информатика» специалистами УрГЭУ (во избежание обвинений в необъективности добавим, что в редакции ДК установлены все три ведущие справочно-правовые системы).

Финансовые программы в Екатеринбурге и области представлены как московскими, так и местными разработками. Причем московские разработчики присутствуют не только через дилеров и представителей в лице местных компаний (так, здесь распространяется «1С», «Инфобухгалтер», «Турбобухгалтер», «ДИЦ», «БЭСТ» и др.), но и в виде структурных подразделений («Парус» и «Галактика»). Среди местных разработчиков лидируют программные продукты «СКБ-Контур» и «БПА».

Кризис подкосил продажи ПО в Екатеринбурге и области не меньше, чем реализацию «железа». Посткризисную осень компании, специализирующиеся на поставках программ, прожили только благодаря накопленному финансовому «жирку» и обслуживанию уже установленных версий. Рост продаж начался не ранее декабря 1998 г.

Из новых тенденций на рынке ПО эксперты отмечают движение в регионы западных компаний, чья экспансия в Россию раньше ограничивалась пределами Садового кольца. Теперь крупнейшие западные производители ПО, в первую очередь систем управления предприятием, принялись адаптировать к российским условиям (скажем, преобладание бартера, двухвалютность) свои продукты и предлагать их крупнейшим региональным предприятиям. Случаи эти пока единичны. Насколько известно ДК, в Свердловской области мощная система R3 германской компании SAP установлена пока на двух предприятиях — Свердловэнерго и НТМК. Тем не менее компании, традиционно работающие в этом сегменте рынка («Парус» и «Галактика»), уже почувствовали конкуренцию.

Другая тенденция (свойственная, впрочем и hardware) — увеличение доли бюджетных организаций в общем объеме продаж. Причем платят они деньгами и сразу — раньше такое было редкостью. Кстати, это относится не только к Свердловской области, та же картина наблюдается и в Тюмени, и в Перми, где также работают Екатеринбургские компании.

На рынке программных продуктов для малых и средних предприятий конкуренция существовала всегда, и, как можно догадаться, никуда она не делась. В этом направлении работает куда больше фирм, и занят он весьма плотно — вклиниться на него сейчас с каким-то новым продуктом крайне сложно.

Проблема $ 2000?

Говоря о сегодняшнем состоянии компьютерного рынка, нельзя не упомянуть о «проблеме 2000» (известной также как «Y2K» и «Ошибка тысячелетия»). Вряд ли надо объяснять, что имеется в виду, о сути этой проблемы сказано и написано многократно, а кто еще не успел прочитать, могут обратиться к стр. 30 этого номера. Здесь же речь о том, как эта ошибка (или ожидание этой ошибки для тех, кто не верит в ее реальность — таких тоже немало) отразилась на рынке уже сегодня.

Логика подсказывает, что «стричь купоны» с такого раскрученного PR-мероприятия в первую очередь должны так называемые «центры компетенции» — т. е. компании, озаботившиеся получить соответствующий сертификат федерального или областного уровня. Сертификат удостоверяет профессионализм сотрудников этой компании в решении проблемы, и организациям, для которых Y2K может оказаться критической, следовало бы, пока не поздно, обратиться в такой центр. Благо в области центров компетенции уже немало.

Как ни парадоксально, «ошибка тысячелетия» в гораздо большей степени привела деньги совсем на другой сегмент рынка. Центры компетенции, с которыми удалось связаться корреспонденту ДК, вовсе не заметили ажиотажа и очередей на исправление пресловутой ошибки. Обращения, конечно, есть, но вовсе не такие массовые, как ожидалось, и состоят они главным образом из струкур, обязанных получить заключение в приказном порядке (органами власти и т.д.). Такая апатия, скорей всего, связана с особенностями русского менталитета («пока гром не грянет, мужик не перекрестится») и еще несколькими, более практическими соображениями. Вот только один пример. Западному банку, чей компьютер насчитывает клиенту отрицательные проценты, приняв 2000-й год за 1900-й, есть чего бояться. Клиент подаст в суд, разумеется, выиграет дело и отсудит у банка солидную сумму. Чего, скажите, бояться российскому банку, чей вкладчик отлично выдрессирован денежными реформами, девальвациями и дефолтами? Это просто неоправданная инвестиция.

Конечно, это не относится к компаниям с непрерывным производством или жизненно важным

службам (диспетчерские аэропортов и т.д.). Но их, в конце концов, в России не так уж много — это не США с поголовной компьютеризацией. Впрочем, компьютерный рынок в целом ничего не потерял. «Проблема 2000» принесла деньги торговцам hardware.

Раскрученная кампания по популяризации Y2K была с успехом использована системными администраторами и начальниками отделов АСУ предприятий и организаций как повод убедить директора или инвестора в необходимости обновления обветшавшего или просто морально устаревшего компьютерного парка. Все равно ведь от ошибки надо спасаться, чего уж заодно не поменять Windows 95, этой ошибке подверженный, на Windows 98, от нее вроде бы как свободный? А для Win 98 и ресурсов неплохо бы побольше, а уж где изрядно подорожавшая оперативная память, там и новый компьютер недалеко, или апгрейд на худой конец... Причем здесь нет никакого надувательства, парк-то действительно пора обновлять, а для этого одна причина ничуть не хуже другой. В этом отношении проблема 2000 послужила толчком, как и одно стихийное бедствие, о котором речь в следующем разделе.

А драйвер для исправления великой «ошибки тысячелетия», даже на аппаратном уровне, насколько нам известно, можно купить за $ 15...

Землетрясение, отбившее память

Когда в прессе появились первые сообщения о разрушительном (7,6 балла по шкале Рихтера) землетрясении на Тайване, большинство компьютерщиков схватились за голову. Все отчетливо представляли себе последствия. Сильные землетрясения не впервые поражают компьютерное производство: в 1989 году крепко тряхнуло Силиконовую Долину, а в 1995 землетрясение случилось в г. Кобе в Японии. И с каждым разом проблемы возникали все серьезнее — специализация компьютерных центров производства усиливается с годами.

На сей раз стихия унесла жизни более двух тыс. человек. Серьезного разрушения производственных мощностей не произошло, однако сильно повреждена инфраструктура острова, из-за чего следует ожидать длительных перебоев в поставках. У тайваньских компаний сразу возникли трудности как с доставкой материалов, так и с вывозом готовой продукции. Отдельная проблема — перебои с электроэнергией, критически важная для производства кристаллов, используемых в микросхемах и ЖКД.

Эффект не заставил себя долго ждать. Оперативная память, уже какое-то время растущая в цене, резко подорожала и оказалась — помните такое слово — дефицитом. Взлетели цены на некоторые другие комплектующие. Отложенный дефицит или удорожание, вероятно, ожидаются в отношении графических процессоров и ЖКД (катастрофа сорвала сроки ввода в эксплуатацию шести новых заводов по производству ЖКД) — а следовательно, и ноутбуков в целом. В Европе напугались настолько, что начали расконсервировать заводы по производству соответствующих микросхем.

Однако большинство экспертов, к которым обратился ДК, считает тайваньские события скорее последним толчком, нежели причиной наступивших непростых времен. Оперативная память поднималась в цене уже некоторое время, и причиной тому — непрекращающийся демпинг со стороны азиатских производителей, сбивший цену до уровня себестоимости и даже ниже. Сжатая до предела пружина сорвалась, и цены полетели вверх. Плюс к тому, как это обычно и бывает, многие компании, имевшие запас дефицитных микросхем на складах, обеспечили себе «запас прочности», заранее приподняв цены. К счастью, сейчас период первого испуга уже прошел, и вряд ли тенденция к удорожанию продолжится. Скорее, наоборот, цены «отыграют назад» на ту сумму, что заложили «от себя» оптовики.

Акциз подкрался незаметно

И, наконец, еще одно веяние последнего времени, наверняка повлиявшее на компьютерный рынок, по крайней мере в ценовом отношении. Решив, «что хорошо для водки, то сойдет и для компьютера», власти принялись с энтузиазмом упорно вводить сертификацию вычислительной техники.

Изначально предполагалось ввести обязательную сертификацию с 1 июля. Потом сроки отодвинулись до 1 октября. Далее они пока не отодвигались, так что с этого самого времени на компьютерную технику предполагается клеить знаки соответствия, выдаваемые органами стандартизации и метрологии, и учетные марки, показывающие, в каком регионе продан компьютер, выдаваемые торговыми инспекциями.

Вряд ли нужно объяснять, к чему приведет госзабота об учете и качестве продаваемой продукции. И дело даже не в стоимости марки, человек или контора не обеднеют от лишних $ 0,2 за компьютер (если только соответствующие органы на вздумают наклеивать эту марку отдельно на монитор, платы, дисководы, мышку и коврик для нее — а кто знает?). Но сама процедура наверняка окажется настолько забюрократизированной, что в штате каждой компьютерной компании придется держать соответствующего специалиста (подобно специалисту по растаможке), выписывать ему определенный бюджет на умасливание чиновничества (подобно... впрочем, что это я!). Угадайте с трех раз, на кого упадут в конечном счете все эти расходы? Особенно если учесть, что резервы собственной маржи компьютерщики уже израсходовали на компенсацию кризиса.

А вы говорите — тайваньское землетрясение...

Заключение

Вы, несомненно, заметили, что в обзоре совсем не упомянуты некоторые важные и весьма заметные виды компьютерного бизнеса, например, услуги Internet-провайдеров. Это объясняется отчасти недостатком места, а отчасти тем, что об их новостях ДК писал совсем недавно (в № 34 за 1999 г.). Не задето и компьютерное образование, в котором тоже крутятся немалые деньги, — невозможно вместить весь этот огромный и динамично развивающийся бизнес в один-единственный обзор. К этим темам мы обязательно вернемся в последующих номерах.

Однако, как нам кажется, здесь приводятся основные тенденции, определяющие компьютерный рынок Екатеринбурга и области сегодня и способные повлиять на него завтра.

Редакция искренне благодарит всех экспертов, любезно согласившихся поделиться своими соображениями и информацией. Все присутствующие здесь здравые суждения и прогнозы — их заслуга. Все имеющиеся здесь ошибки — вина автора.