ИЗВОЗЧИК! ДВА ЧЕРВОНЦА КАК С КУСТА...

Я не знаю точно, как называется моя мания, но она есть, она питается моими деньгами и питает меня комфортом с налетом восторженного риска. Начинается она на краю дороги, там, где я поднимаю руку и останавливаю машину, тачку, мотор, колеса и т.п. Они не повторяются, и они — отдельные песни, каждая со своим мотивом и настроением. И зная это, ехать на такси просто так кажется мне кощунственным. Слишком уж велика тяга к эксперименту.

Водитель — это почти национальность

Раскладывание по полочкам — дурацкое занятие. Однако я попытаюсь классифицировать водителей, подвозящих меня на милых екатеринбургских улицах. Разумеется, условно.

Работяги. Это самая многочисленная раса водителей. Здесь цена всегда назначается четко и на берегу, т.е. пока ты снаружи. Бывает, торговля в машине заканчивается поиском нового извозчика, но осадок от того, что недовольный ценой водитель предложил тебе выметаться, остается на весь день. Через пару минут после того, как посадили пассажира в машину, заявляют, что недостаточно зарабатывают на жизнь. У работяг есть большое достоинство — они и к левачеству своему относятся как к работе, спокойны, обязательны и делают все правильно. Без выкрутасов. Если, конечно, не вмешиваться в процесс со своими завиральными идеями.

Болтуны. Просто у них дефицит общения. Всю дорогу ты плаваешь в сплетнях, слухах, ворчании на правительство и — самое безобидное — в семейных проблемах. Раскрутить их на бесплатный извоз легко. Только смотри вовремя подливай масла в огонь: «Да что Вы? А я слышала что... О, как много Вы знаете!!!»

Загадочные парни. Это когда ты устроилась на сиденье и поняла, что "попала".

Однажды я забралась в синий жигуленок, который тут же завизжал, рванул с места, к повороту вообще вошел в штопор и т.п. Все это время водитель нервно читал мне неведомые стихи и говорил о смысле жизни. А я молилась, чтобы мы проехали и этот столб, и эту машину, и этот грузовик...

После всего они еще ждут "спасибо" за то, что прибавили тебе адреналинчика...

Страшные дяденьки. Опасность как таковая бывает редко, вероятно где-то 0,3%. Страшен скорее сам панический ужас: ты находишься в замкнутом пространстве, которое мчится с убийственной скоростью, и не имеешь возможности выбраться. Но и в крайне редких эпизодах опасности выручал все тот же никчемный треп (только более направленный) или случай — однажды я уронила зажженную сигарету на заднее сиденье, и водитель, испугавшись пожара, сразу же затормозил...

Вообще, они нередко и сами побаиваются. Особенно если ты просишь подбросить до оружейного магазина или ангельским голоском толкуешь о недостатках револьвера «Айсберг»...

Благотворители. Породистые, великодушные, попадаются очень редко, как хорошая рыба в мутной воде. Мне иногда везет — тормознет вдруг огненный «Мерс» — просто подбросить на пару кварталов, или вдруг хозяину «Форда» сердце подсказало, что вон ту девушку надо подвезти.

Повторяю, мне везет. Ранним утром, оказавшись в непонятном районе, я натыкаюсь на лимузин — и его обкуренный хозяин подбрасывает меня, ровно настолько, насколько хватает его «базаров» о минувшей веселой ночи. Или вдруг из пары остановившихся автомобилей я выбираю смешной расписной джип, и нетрезвый новый русский (или нерусский), едва придерживая руль, разглагольствует о том, как хорошо ходить в народ, т.е. подбирать таких, как я, и расспрашивать о жизни. «Ты студентка, и стипендия у тебя нищенская, и дети у тебя будут сопливые, и т.п.»

Чаще, чем благотворители попадаются альтруисты, вероятно, наслушавшиеся призывов наших радиожурналистов: подвозите, мол, милые водители, бесплатно и смотрите, как пассажиру приятно! Такие в конце говорят: «А нисколько! А вот так!» и заглядывают в лицо, упиваясь твоим удивлением. Они находят в этом свой кайф и практикуют постоянно, гордо сообщая о своем невинном увлечении каждому пассажиру, ожидая вызвать нечто вроде слез умиления.

С теплом вспоминаю шального жигуленка, который вывез меня из ночного бреда, после муторных сборов, на дорогу в аэропорт. Он был самодостаточен: улыбался широко, тоже сказал «А нисколько», лихо развернулся... Наверное, он делал так в какие-нибудь ночи, он не ждал благодарности, не требовал удивления, он просто ловил пассажиров, как я ловлю тачки — брал в свой мирок, под свое крыло и отпускал дальше.

Если машина гармонирует с моей сумкой, я голосую...

Ну, преувеличиваю, конечно. Кто-то из последних попутных водил спросил: «Почему Вы просто стоите у обочины, не подавая знаков? Думаете, Вас и так поймут?» И очень удивился, услышав в ответ:

— Я выбираю.

... После первого года катания Вы начинаете, что называется, ковыряться. Эстетствовать. Охота на водителя превращается либо в спорт (цель — проехать бесплатно), либо в удовольствие, когда ты общаешься с самым обыкновенным представителем человечества, начинаешь мудрствовать лукаво, и душа наполняется каким-то новым содержанием (иногда, правда, не лучшим). Пресытившись, Вы начинаете выбирать: помоложе или посимпатичнее, получше машину или, в соответствии с финансовым положением, похуже (возь-мет дешевле). Простая поездка до места назначения уже не просто услуга, за свой червонец Вы хотите все по максимуму — музыку, сигарету или, как вариант — немедленно запретить и то, и другое.

Если мне не удается завязать разговор, я считаю проездные деньги потерянными. О, эти дорожные короткометражные разговоры! Начинать можно с чего угодно, больше всего возымеет действие совершеннейшая, но неожиданная чушь вроде «Что Вы обычно едите на завтрак?». С дяденьками за шестьдесят я люблю поболтать о даче: ну как, Вы уже все сделали в саду? Это вообще самая беспроигрышная тема. Некоторые, правда, начинают подозревать: «А откуда Вы знаете, что у меня есть дача?»

С парнями, которые спрашивают «Че денег?», я разговариваю о странных вещах. Чаще всего о автомобильных средствах безопасности и о современных способах угона. Узнаешь много нового, неопробованного... Этих убаюкать болтовней невозможно, да и нет желания. За их гопнический вопрос я тихо им мщу — требую довезти меня прямо до дверей подъезда. Или пускаюсь в пространные рассуждения о том, что «Двенадцать стульев» — это трагедия, дожидаясь, пока они не закрутят пальцем у виска или не прибавят громкость "Жиган-Лимона"... Самое главное в водителе — его восприимчивость к заговариванию. Неважно, кто из вас болтает — слова должны плескаться, журчать, поворачиваться самыми яркими сторонами, развеваться за машиной шлейфом, как шарф Айседоры Дункан. Я скажу Вам — 40 из 100 водителей подвозили меня бесплатно. Потому что за время поездки я становилась "своим парнем".

Я говорю «Сегодня такой трудный день. И у вас тоже?». Ему будет сложно, но постепенно, перебираясь от магнитных бурь к бурям душевным, мы доберемся до его семейных отношений. Если настроение совсем бредовое, спрашиваю у заматеревшего семьянина: «Когда Вы носили свою жену на руках?» Оказывается, что всего месяц после свадьбы. Теперь можно брать с него клятву, что, вернувшись домой, он поносит ее еще немного. Я доберусь до его политических и религиозных пристрастий, соглашусь или зацеплю спорщика, а потом изменю мнение — ближе к дому.

Самое страшное, что может подстерегать тебя — ты рискуешь загрузиться сам. Случалось, что водители выплакивали мне в жилетку обиды на весь женский род, и я сама натыкалась на действительно горестную судьбу, которая входила в мою приоткрывшуюся душу.

Иногда после таких бесед я думаю, что лучше отдать еще денег, чем слушать чужую беду. Но это, конечно же, от эгоизма и цинизма, самых вычурных пороков молодого поколения. Все равно глубоко в подсознании сидит нерушимое «Все люди — братья». И я киваю, и слушаю, и даю совет, который будет забыт на следующей сотне метров.

... Нет, это не рецепты, это просто моя игра, и она мне нравится. Никакой психологии, никаких лишних заморочек. Только то, что подсказывает интуиция и вчерашний опыт. К сожалению, я не самый лучший пассажир — слишком часто водитель говорит, качая головой: видно кто-то из нас грешен. Видно... Потому что когда я сижу на первом сиденьи, мы проезжаем на красный свет, попадаем в самое скользкое место гололеда, застреваем в пробках, в конце концов, останавливают гаишники и отнимают права. Это чистая правда.

А сейчас, когда все уже, наконец, сказано, я пойду на край дороги и слегка махну рукой.