«Госдума из бешеного принтера превратилась в «черный ящик». Мнение юриста о будущем страны

Юридические услуги сами юристы условно делят на «похоронные» и «инвестиционные». Трендом 2019-го, судя по всему, станут именно «похоронные» — прежде всего, банкротства. Кредиторам стало проще оспаривать сделки по выводу активов, миллиарды в рамках субсидиарной ответственности взыскивают даже при банкротстве обычных организаций. Рост споров ожидается и в налоговой сфере. Государство активнее закручивает гайки, и рассчитывать на снисхождение от налоговой бизнесу не придется. Роман Речкин, старший партнер Группы правовых компаний ИНТЕЛЛЕКТ-С, уверен — у юристов впереди много интересной работы, и ни одному бизнесмену в 2019-м скучно точно не будет. 

Как прошел год для вас и вашего бизнеса, какие ожидания оправдались, а какие нет? Чем-то 2018-й выделился? 

— Выделился удручающей стабильностью. У нас идет ухудшение в экономике, но оно плавное, не обвальное, в отличие от кризиса 2014-2015 гг. Мы видим это по своему юридическому бизнесу. И самое главное — по бизнесу клиентов, которые рассказывают о своих ситуациях. И настрой такой — медленное сползание. С одной стороны, нет существенных факторов, которые бы отправляли «в пике». С другой, растут практически все затраты, налоги, тарифы монополий. Покупательская способность населения и реальные доходы, что бы ни говорило правительство, падают, и это заметно. А малый и средний бизнес очень завязан на людей. 

Есть распространенный миф, что когда в экономике все плохо, у юристов все классно. Неюристы искренне уверены, что когда все рушится, именно мы можем на этом заработать. Но в острые фазы кризиса (и мы это проходили в 2008-м) клиенты, прежде всего, сокращают спрос на юридические услуги, и всегда возникает проблема с оплатой. В кризис работы для юристов много, но денег на оплату этой работы у клиентов нет или почти нет. Поэтому и юристы в кризис не жируют — мы тоже в экономике и ведем юридический бизнес, как все. 

Если посмотреть на юридический бизнес в целом, то по рейтингу Право.ру, в 2017-м выручка российских юридических фирм из топ-10 сократилась на 8% в сравнении с 2016-м. По итогам 2018-го, думаю, ситуация еще ухудшится. У нас, по предварительным итогам, вопреки тренду будет рост, но номинальный — на уровне официальной инфляции. Из общения с коллегами-лидерами юрбизнеса России понимаю, что это неплохой результат, так как у других ситуация хуже.

В 2018-м у нас были нерадостные предчувствия в вопросах защиты интересов наших клиентов перед государством. Происходило это на фоне стремительно теряющей независимость системы арбитражных судов РФ. В такой ситуации налоговые споры с государством в судах практически потеряли смысл. Акценты смещаются на досудебную работу — на сопровождение налоговых проверок, работу по налоговым спорам до составления акта проверки. И оказывается, что до суда можно «отбивать» значительные суммы. За счет этого наша налоговая практика на удивление выросла. Клиенты стали более благоразумны и сместили запросы в налоговой сфере с прямой «экономии на налогах», что было популярно еще пару лет назад, на «минимизацию рисков» ведения бизнеса. 

В течение последних двух лет идет существенный рост по юридическим услугам, связанным с банкротством — и по количеству проектов, и по выручке. Связано это как с объективным состоянием экономики, так и с ужесточением законодательства о банкротстве и судебной практикой (привлечение контролирующих лиц к субсидиарной ответственности, оспаривание сделок и т.п.).

Миллиарды взыскивают даже с обычных организаций, не банков. Кредиторам стало проще оспаривать сделки по выводу активов. Рушатся крупные структуры — застройщики, турфирмы. Еще 2-3 года назад такого не было. В банкротной практике мы прогнозируем существенный рост объемов дел. Это то, чем мы будем заниматься в 2019 г.

Это реальные банкротства или преднамеренные, когда компании хотят избавиться таким образом от долгов? 

— И так, и так. Если мы говорим про большие федеральные структуры, они, как правило, не соизмерили кредитную нагрузку и банкротиться не собирались. Если речь идет о малом и среднем бизнесе, дочерних компаниях крупного бизнеса, которые стали не нужны или по которым решили не рассчитываться с кредиторами, то здесь много банкротств спланированных. 

Как правило, мы работаем в интересах независимого кредитора, с которым решили не рассчитываться и запустили процедуру банкротства. Недавно пресекли проект, когда люди «задним числом» получили решение карманного третейского суда и по нему инициировали банкротство. Откровенная схема, которая была актуальна лет десять назад. Сейчас мы раскручиваем ее и думаем, что контролирующие лица должника в 2019 г. испытают сожаление по поводу того, что решили с нашим клиентом не рассчитываться. 

Надо понимать, что в среднем по России кредиторы получают 6% от номинальной суммы долга, за счет всего, что арбитражные управляющие смогли получить в конкурсную массу должников, включая реализацию залогов и оспаривание сделок по выводу активов. Остальным деньгам кредиторы говорят «до свидания». Все, по итогам банкротства организация прекращает существование, и непогашенные обязательства прекращаются. Поэтому банкротство — это долгая, громоздкая и затратная процедура, отнюдь не гарантированный способ решить все вопросы и получить свои деньги. 

Звучит не очень оптимистично.

— Это бизнес. Ведение предпринимательской деятельности предполагает риск убытков. 

На этом фоне чего ожидаете от следующего года?

— Ожидания в целом адекватные. Работы будет много — можно даже не сомневаться. За счет банкротств, налоговых, корпоративных споров. Есть сомнения по поводу оплаты этой работы. В деньгах мы вряд ли будем купаться. Мы более устойчивы за счет диверсификации бизнеса. У нас шесть офисов по России, и провалы в экономике одного региона компенсируются за счет других. К примеру, когда Челябинск очень сильно проседал за счет металлургического кризиса, активный рост показывал московский офис. 

Мы условно делим юридические услуги на «похоронные» и «инвестиционные». В такой классификации банкротство — «похоронная» услуга. Инвестиционная составляющая в юруслугах касается создания нового бизнеса, сопровождения различных инвестиционных проектов, стартапов, франчайзинговых проектов, регистрации новых прав — на товарные знаки, интеллектуальную собственность, патенты и т.д. Очень четко видно — в кризисы «инвестиционные» услуги падают, а «похоронные» растут. На примере 2008-го года было заметно, как просела «интеллектуалка» и выросли коллекторские услуги, различное взыскание долгов и банкротства. 

Государство не пытается облегчить жизнь бизнесу, наоборот — постоянно появляются новые вызовы. Законы меняются или практика их применения ставит всех на уши. Налоговое администрирование ужесточается. ФНС рапортует: общее количество выездных проверок сокращается, но длительность проведения конкретной проверки увеличивается.

Выездная проверка продолжительностью один год уже никого не удивляет. Проверяют жестче и глубже — особенно возможное «дробление» бизнеса и обоснованность применения спецрежимов. Начисляют по поводу и без. И с этим надо что-то делать.

Бизнесу нужна юридическая поддержка при сопровождении налоговых проверок и оспаривании доначислений. Объективности от налоговой ждать смешно — все сомнения трактуются против налогоплательщика. На днях получили акт выездной проверки организации малого бизнеса: акт на 450 листах, 2,8 тыс. листов приложений. Это налоговое администрирование в России в 2018-м. И в 2019-м смягчения не будет. 

Продолжает формироваться практика применения Федерального закона № 115-ФЗ (о противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем). Он написан с помощью оценочных категорий. И мы сталкиваемся с тем, что банки произвольно блокируют операции клиентов, отказывают в открытии счетов, взимают откровенно незаконные комиссии, включают в «черные списки» и т. п. 

У вас были примеры оспаривания таких комиссий?

— Да, потому что законность таких действий сомнительна, и когда дело доходит до суда, он действительно разбирается с точки зрения закона. Банк фактически берет на себя функцию привлечения своего клиента к административной ответственности, реализует публичные полномочия. Но если госорган клиента к такой ответственности не привлекает, дело банка — обслуживать счет. Банки, конечно, можно понять. 115-ФЗ возложил на них роль агента государства и жестко за это спрашивает — вплоть до отзыва лицензии. Поэтому банки хотят-не хотят, вынуждены этим заниматься, но возникают перегибы. 

Какие еще новации повлияют на бизнес в 2019-м? 

— То, что государство не дает бизнесу скучать, ярко видно по 214-ФЗ, который сильно «взбодрил» строительный бизнес. После 1 июля 2019 г. девелоперские компании лишатся возможности привлекать деньги дольщиков напрямую, средства покупателей будут поступать только на специальные банковские эскроу-счета. Безусловно, будут споры по применению этого закона и банкротства застройщиков, которые «не потянули» новую схему работы. 

Отдельно скажу про интернет. Ответственность все ужесточается. Это касается как «лайков» и «репостов», так и персональных данных, а также судебных и внесудебных блокировок различной информации (запрещенной, экстремистской, нарушающей авторские права). Споров будет много, и давление государства будет расти. 

Экономика все больше бюрократизируется. Например, до 31 декабря 2018 г. всеми работодателями (кроме надомников и дистанционных работников) должна быть проведена «специальная оценка условий труда». Процедура, откровенно говоря, формальная и не нужная ни бизнесу, ни работникам. Но штраф за неполучение организацией этих никому реально не нужных заключений — от 60 до 80 тыс. руб. И таких требований и формальных процедур, которые станут головной болью для бизнеса в 2019-м, еще много. 

Как вы оцениваете нынешнюю политическую ситуацию в России? Какие шаги или решения руководства страны могут представлять риски для ведения бизнеса? 

— Политическая ситуация — это застой, отсутствие каких-либо политических и экономических изменений в среднесрочной перспективе. Страна не развивается, рост промышленного производства — практически на уровне статистической погрешности. Самое главное — непонятно, куда мы идем и идем ли вообще. Системная проблема в том, что красивые цели у нас ставятся (удвоение ВВП, например), а плана, как эти цели достигать — нет. Если задать вопрос, какая у страны программа развития, думаю, никто не ответит. Страна никуда не идет. После того, как президент ставит красивую цель, идет бюрократическая имитация деятельности (создается какое-нибудь новое министерство, комитет, департамент), ничего реально не делается, а затем озвучивается новая красивая цель. И цикл повторяется. Снизу, из реальной жизни, смотреть на это очень странно. 

Добавьте сюда падение качества госуправления. Те решения, которые принимаются, слабо объяснимы с точки зрения здравого смысла. Самый свежий пример — повышение пенсионного возраста, которое почему-то называется «пенсионной реформой». Решение об этом было принято на фоне того, что профицит федерального бюджета РФ за январь—сентябрь 2018 года составил 3,5% ВВП. То есть, доходы государства превышали расходы. И что же, может быть, у нас снижаются налоги? Нет, НДС в 2019-м повышается до 20%. «Упрощенцы» будут применять по страховым взносам общий тариф 30%. В следующем году запланирован рост акцизов, кроме того, расширяется список подакцизных товаров. При этом, если верить «Основным направлениям бюджетной, налоговой и таможенно-тарифной политики на 2019-2021 гг.», профицит федерального бюджета РФ в 2019 г. может составить 1,8% ВВП, в 2020 г. — 1% ВВП, в 2021 г. — 0,6% ВВП. То есть доходы бюджета превышают расходы, но налоги (сборы, акцизы, тарифы) все равно повышаются. Почему?

В качестве приоритета государство рассматривает внешнюю политику. Мы, например, помогаем Венесуэле. Это все хорошо, но если отъедете от любого российского мегаполиса километров на 70 — там нищета и заброшенные деревни. Страна очень бедная. В маленьких городах и поселках — отсутствие работы и перспектив, изнашивающаяся инфраструктура. А кредит в $3 млрд на строительство атомной электростанции Россия предоставляет Египту. Все это хорошо, но своей стране государство когда начнет помогать?

Вся эта ситуация порождает у меня ощущение, что наше руководство живет в своей реальности. Там, в этой их реальности, растет производство, экономика развивается, поддерживается малый и средний бизнес, снижается налоговая нагрузка, ведется эффективная борьба с коррупцией. 

Для нас, юристов, особенно значимо падение качества правосудия. Российская судебная система стагнирует, объективность и мотивированность судебных актов падает, споры с государством все чаще разрешаются в пользу последнего. До 80% судей назначается из аппарата суда. Это люди, которые занимались делопроизводством и были секретарями и помощниками судей. Главное их качество — исполнительность. Но исполнительность сложно сочетается с объективностью и беспристрастностью. Поэтому, наверное, это не должно быть главным качеством для лица, которое вершит правосудие. И когда у нас судебная система формируется в основном за счет таких кадров, это показывает приоритеты власти. И изменений, к сожалению, не будет. Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев отметил в этом году свое 75-летие. Так что все очень стабильно. 

Диагноз нашего правосудия — это арест на 25 суток 77-летнего Льва Пономарева за репост статьи с информацией о митинге, который был квалифицирован как «призыв к участию в митинге». Скажу откровенно: в такие моменты испытываешь стыд за российскую судебную систему.

Отдельные риски связаны с деятельностью Госдумы, которую называли «бешеный принтер». Сейчас ее скорее можно назвать «черный ящик» — невозможно предсказать, какой закон она способна внезапно принять, что именно завтра запретят или коренным образом реформируют. Она абсолютно непрозрачна и непублична. Что они принимают — как правило, никто не знает, это не обсуждается не то что с обществом, а вообще в публичном пространстве. Формально есть сайт, но законопроектов настолько много, что велик риск узнать, что что-то приняли, когда уже будет поздно. Например, мало кто слышал, что Госдумой в первом чтении принят законопроект № 503785-7 с ничего особо не говорящим названием «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты РФ». Этот законопроект существенно упрощает процедуру изъятия земли и недвижимости в городах в целях застройки по инициативе органов местного самоуправления, включая землю, на которой находятся исправные (неаварийные) жилые дома.

В такой ситуации чего ждете лично для себя в следующем году? Не пришло ли время для радикальных перемен?

— Профессионально для себя, как юриста, я жду много сложной работы. Большие проекты, сложные споры, включая споры с государством — то, что приносит профессиональное удовлетворение. В нашей профессии необходимо постоянно учиться, развиваться и расти. И, конечно, планирую отдых. С семьей и друзьями. С коллегами мы практикуем яхтенный спорт, командный и очень комфортный. А с семьей — просто туризм, посещение новых интересных мест. Уезжать из России не планируем. Отдыхать комфортно за границей, а вот жить и работать — сложнее, но интереснее в России.