Банкам нужна цивилизованная схема работы службы судебных приставов, а не стихийные “захваты”

В минувший понедельник судебный пристав при помощи отряда автоматчиков в масках попытался наложить арест и изъять денежные средства из кассы расчетного узла Уралтрансбанка и таким образом исполнить решение Арбитражного суда Свердловской области. Однако служба охраны банка на вполне законных основаниях не позволила изъять денежные средства. Этот, казалось бы, рядовой случай высветил проблемы, связанные с функционированием всей системы службы судебных приставов. Прокомментировать эту ситуацию мы попросили председателя правления ОАО “Уралтрансбанк” Валерия Заводова.

— Если говорить о сути самого арбитражного разбирательства, то это довольно давняя история. Летом прошлого года мы взяли межбанковский кредит в “Сургутнефтегазбанке”. Общий объем кредита — $ 1 200 тыс. В соответствии с договором часть кредита мы вернули. Осталось около $ 500 тыс. Полностью исполнить все обязательства нам помешал финансовый кризис. Вы помните, какая была ситуация осенью прошлого года. Банкам пришлось в первую очередь выплачивать вклады населению. Поэтому многие банки просто на время приостановили расчеты по кредитам друг с другом или нашли какие-то способы их реструктуризации. Точно так же поступили и мы. Все это время мы вели переговоры с “Сургутнефтегазбанком” и в принципе достигли договоренности. Никаких разногласий с руководством этого банка у нас не было.

— Почему же тогда банк подал иск в арбитражный суд о взыскании долга с Уралтрансбанка?
— Да, банк обратился в суд в ноябре прошлого года. И естественно, суд вынес решение о взыскании долга. Мы и не отказываемся от своих обязательств. При этом отношения с “Сургутнефтегазбанком” не испортились. Мы понимаем, что решение подать иск и направить исполнительный лист было связано не с экономическими причинами, а скорее, с чисто формальными. Сейчас в банке проходит аудиторская проверка и, естественно, аудиторы требуют оформления всех документов. Ведь суд состоялся еще в ноябре прошлого года. В связи с этим и был направлен исполнительный лист, за который так быстро взялись судебные приставы.

— Но согласно законодательству, судебный пристав в первую очередь должен обеспечить исполнение иска путем выставления искассового поручения и наложения ареста на корреспондентский счет банка. Затем средства на корсчете списываются в пользу истца. Почему же пытались арестовать именно кассу расчетного узла банка?
— Вот это-то и непонятно. На счете у нас деньги есть. Если уж исполнять букву закона, то нужно было идти этим путем. На самом деле сумма не такая большая. В рублевом эквиваленте это примерно 11 млн руб. А у нас ежедневный оборот по счетам головного банка составляет 20 млн руб. И речь не идет о том, что мы принципиально не хотим платить нашему партнеру. Просто мы с ним обговариваем определенные схемы. Нам тоже должны крупные суммы другие банки, клиенты. И в этой ситуации попытка арестовать кассу банка, да еще с применением силы, совершенно непонятна. Нам даже не дали времени, как это положено по закону, добровольно урегулировать взаимоотношения с нашим партнером.

— И ваша служба охраны в итоге не позволила наложить арест?
— Конечно. После долгих переговоров пристав ушел ни с чем. Но шума вокруг этой истории было наделано немало.

— Можно ли расценить действия пристава как спланированную акцию, которая может нанести ущерб репутации банка? Может, именно это стоит за действиями пристава?
— Я не думаю, что это так. Хотя такого рода акциями действительно можно скомпрометировать любое банковское учреждение.
Но я считаю, что за всем этим стоит элементарное незнание специфики работы банковских учреждений и законодательства. И это, конечно, можно понять. Сама служба судебных приставов была создана не так давно, и, наверное, конкретные исполнители просто не успели во всем разобраться.
Судебный пристав просто не различает понятия “касса расчетного узла банка” и “касса предприятия”. Что такое деньги в кассе банка? Это деньги клиентов, которые инкассированы и зачислены на счет одного клиента. Завтра они могут быть выданы в виде заработной платы другому клиенту и так далее.
К тому же сам по себе подход, способ решения проблемы вызывает, мягко говоря, непонимание. Судебный пристав не поставил в известность о своих намерениях меня как руководителя банка, а начал фактически со штурма операционного управления, с перекрытия входов и выходов в банк. У нас ведь не магазин и не частная лавочка, чтобы действовать таким образом. Это серьезное банковское учреждение, которое работает по своим правилам, в том числе и правилам охраны. Не надо забывать о том, что банк — это прежде всего деньги клиентов — предприятий, частных лиц.

— Как все это отразилось на настроении ваших вкладчиков? Ведь, как правило, в таких ситуациях беспокоиться начинает именно население?
— Особенного волнения среди вкладчиков не было. Единственное, что увеличилось, так это количество телефонных звонков. Конечно, люди обеспокоены за свои сбережения, и наши сотрудники терпеливо объясняли, что ничего, собственно говоря, не произошло. Банк по-прежнему стабилен и способен отвечать по своим обязательствам.
У нас по итогам года не произошло ни снижения валюты баланса, ни собственного капитала. Мы по-прежнему — в сотне крупнейших банков России.

— И тем не менее, вольно или невольно, репутации банка нанесен ущерб. Вы будете в связи с этим предпринимать какие-то действия?
— Обязательно. Мы уже подали исковое заявление в суд. Дело ведь здесь не только в нашем конкретном банке. Подобные скандалы наносят ущерб всей банковской системе. Только-только установилось какое-то равновесие, ситуация начала выправляться, возвращается доверие населения к банкам.
На самом деле мы как банк очень заинтересованы в такой службе, как судебный пристав. Нам как учреждению, которое занимается предоставлением кредитов, как никому необходима поддержка на цивилизованном уровне. Ведь мы работаем с долговыми инструментами. Но все это должно быть в рамках закона. Только тогда все мы сможем расплести тот клубок взаимных задолженностей, который появился в результате августовского кризиса.