«Лукашенко человек злопамятный». Как живет Белоруссия спустя год после «мирных протестов»

Год назад Белоруссию охватили массовые протесты: граждан возмутили итоги президентских выборов, победителем которых вновь стал Александр Лукашенко, правивший в Белоруссии уже 26 лет. Люди выходили на протестные акции, требуя проведения новых выборов, численность митингов достигала 200 тыс. человек. Но к ноябрю 2020 г. протестная волна сошла на нет, лидеры оппозиции были арестованы или выдворены за пределы страны, участники протестов также подверглись репрессиям.

Почему протестная масса не взяла верх, что сейчас с режимом Лукашенко, станет ли Россия помогать обложенному санкциями белорусскому президенту, в интервью DK.RU рассуждает один из российско-белорусских политических деятелей социал-демократического движения, член белорусской партии «Народная Громада» Павел Кудюкин.

«Это уже диктатура с террором»

Павел Кудюкин признает, что спустя год режим Лукашенко ожесточился сильно, но при этом эксперт не считает, что прошлогодние протесты полностью завершились.

Спустя год в Белоруссии картина уже не напоминает 2020-й — новостей про митинги нет, лишь Лукашенко продолжает обвинять своих противников. Можно ли сказать, что протест подавлен, что он стал историей?

— Говорить, что протест полностью подавлен, преждевременно. Он сильно сократился по масштабам, но репрессии в Белоруссии очень жесткие, ежедневно телеграм-каналы пишут о новых уголовных и административных приговорах, об арестах и задержаниях, и, хотя большая часть активных противников режима покинула страну, протест продолжается.

В каких формах? В скрытых: мелкие демонстрации, вывешивание протестной символики — прежде всего бело-красно-белого флага. Кроме того, оппозиция сейчас заявляет о плане «Перемога» (в переводе на русский «Победа»). Работает и BYPOL — структура, созданная бывшими силовиками Белоруссии, перешедшими на сторону оппозиции. Они выявляют зачинщиков репрессий, публикуют разговоры между силовиками.

Да, нет массовых выступлений, но власти продолжают преследовать недовольных, причем иногда по нелепым поводам.

Например, могут задержать человека за то, что на нем надето что-то белое и красное, или за то, что у него на балконе обнаружена коробка белых и красных цветов. Все это означает, что власти не уверены в своей победе. А недавнее восьмичасовое общение Лукашенко с журналистами свидетельствует о том, что успокоения в стране нет.

Репрессии очень жесткие — тут не поспоришь. Не скатывается ли страна в какое-то подобие сталинизма? Независимых СМИ в стране уже нет, лидеры оппозиции в тюрьмах.

— Я очень настороженно отношусь к тому, когда лишний раз — по поводу и без — употребляют термины «сталинизм» или «фашизм». Это всё же были конкретные исторические явления и, в отличие от Большого террора или репрессий периода коллективизации, когда человека арестовывали только за то, что он принадлежал к «неправильной» категории населения, сейчас для ареста в Белоруссии нужен какой-то повод и репрессии идут достаточно выборочно. К тому же речь всё же идет о сотнях, может быть, тысячах задержанных, а не о десятках тысяч, что в масштабах Белоруссии действительно соответствовало бы Большому террору 30-х годов. Так что это не сталинизм, но, на мой взгляд, это уже диктатура с террором, которая держится только на запугивании граждан.

Получается, Белоруссией теперь правит страх?

— Да. Ресурсов для социального подкупа населения у Лукашенко становится всё меньше, в том числе в связи с санкциями, и его единственной опорой остается открытый террор. Да, пока еще не тотальный, но он направлен на то, чтобы людей запугать или заставить покинуть страну.

Власти надеются выйти из этого кризиса — идут разговоры про транзит, про новую Конституцию, но это не более чем разговоры. Если какие-то изменения в Конституцию и будут приняты, там будет всё, чтобы сохранить власть Лукашенко в том или ином виде.

По вашей информации, спустя год в Белоруссии стали преобладать антилукашенковские настроения?

— Активных противников Лукашенко стало больше, чем активных сторонников — это было видно в конце лета и осенью прошлого года, когда можно было сравнить, сколько людей выходило на улицы под бело-красно-белыми флагами и сколько — на так называемые «Ябатькинги», митинги в поддержку Лукашенко.

По моему мнению, большая часть населения сейчас занимает выжидательную позицию — им и Лукашенко не нравится, и к оппозиции они с опаской относятся, боясь проявлять активность.

Точные пропорции не назову — в стране не осталось независимых опросных служб, но навскидку 20% белорусских граждан сознательно недовольны режимом и готовы вновь включиться в протесты, 10% — искренние сторонники Лукашенко (в значительной мере это сотрудники спецслужб и работники госаппарата), а остальные 70% — эта та самая нейтральная масса. И если в какой-то момент «белорусская революция» победит и будут назначены свободные выборы, самой большой загадкой будет, как проголосуют эти 70%.

«Главная ошибка оппозиции — в невнимании к социальным лозунгам»

По мнению Павла Кудюкина, мирный протест и Майдан не сработали бы в Белоруссии, как на Украине, в силу серьезных различий двух стран.

Можно ли спустя год все же понять, каковы были реальные цифры на президентских выборах в Белоруссии? Да, бюллетени были уничтожены на третий день, но, может быть, что-то стало известно?

— Сколько-нибудь достоверные данные были лишь по малому числу участков, и там был очевидный перевес в пользу Светланы Тихановской. Можно ли это экстраполировать на весь массив участков? Сомнительно. Но в том, что Лукашенко не прошел в первом туре, я уверен: он и на самых первых выборах в 1994 г. не прошел именно в первом туре, и, по моей информации, не выиграл бы первый тур и в 2010-м, если бы не были нарисованы результаты.

Почему оппозиция не взяла верх над Лукашенко? Сказалось отсутствие популярного, яркого и сильного лидера? Или ошибкой было то, что оппозиция сделала ставку на исключительно мирные акции, или сработал фактор Кремля, выразившего однозначную поддержку режиму Лукашенко?

— Когда авторитарный режим готов идти до конца, когда внутри нет колебаний политической элиты и силовых структур, мирный протест, видимо, не работает. Но для оппозиции мирный протест был принципиален — он дает больше международной политической поддержки, кроме того, открытое насилие со стороны протестующих могло привести к вмешательству России, а для Белоруссии влияние великого соседа очень значимо.

Эти два фактора и держали протест сугубо в мирных рамках.

Как такой подход будет работать дальше? Не знаю. Я читаю в телеграм-каналах о латентной партизанской борьбе в Белоруссии, но во что это выльется, сказать трудно.

Так всё же у оппозиции были ошибки или лидеры протестов выжали максимум из своих возможностей?

— В качестве ошибки я бы назвал недостаточное внимание оппозиции Белоруссии к социальной тематике, к социальным лозунгам.

Дело в том, что политика режима Лукашенко в отношении к рабочему классу (репрессивное законодательство, свертывание социальных прав и гарантий, засилье на предприятиях ненавидимыми людьми идеологов) давала возможность привлечь к протестам большое количество работников предприятий, но забастовка не удалась.

Да, призыв к ней был, но он был абсолютно абстрактен и ограничивался чисто политическими моментами, хотя большая часть белорусского рабочего класса относится к власти как минимум критически, и мы помним крики «Уходи» во время выступления Лукашенко на Минском заводе колесных тягачей.

Всеобщая забастовка, если бы она удалась, сдвинула бы баланс сил и могла бы повлиять и на элиту, и на силовые структуры, вызвав в них раскол.

Этого не случилось — для рабочих чисто политические лозунги оказались недостаточно привлекательными, а тема социальных и трудовых отношений не поднималась. Сказалось и отсутствие на предприятиях свободных профсоюзов — на протяжении всего правления Лукашенко их последовательно давили, и хотя они несколько подросли во время протестов, но влиятельной силой стать не смогли.

Но именно отсутствие ответов оппозиции на вопросы «Что вы будете делать с госсектором?» и «Как будут развиваться отношения с Россией?» и стало ошибкой оппозиции — и по отношению к рабочим, и по отношению с другим слоям населения.

Почему в Белоруссии не случился Майдан, как в Украине? Ведь в августе на улицы Минска выходило 150, и даже 200 тысяч человек, и кто-то из лидеров оппозиции, та же Мария Колесникова, мог сказать: «С улиц не уходим по победы».

— В Украине было важное отличие — там существовала парламентская оппозиция: да, ее можно было критиковать, но она все же была и разрушала монолитность власти. Поэтому на Украине и переход власти к другим людям было осуществить проще — когда бежал Янукович, вакуума власти не образовалось.

А если мы представим, что Лукашенко окончательно улетел в Москву, Каракас или Пекин и власть тем самым бы разрушилась, создался бы вакуум. Но, как показали дальнейшие события, даже «оккупация» центра Минска двумястами тысячами человек не остановила бы Лукашенко от применения силы, и это было бы очень кровавое подавление.

Кроме того, на Украине у протестующих были «силовые» структуры — да, можно пенять на то, что это были правые националисты, но они всё же были, и это давало возможность охранять Майдан и не давать его снести. В Минске была попытка Майдана — это было в 2010 г., но за одну ночь все палатки снесли, а людей разогнали.

«Тихановский, Колесникова — это просто символы несгибаемости в Белоруссии»

Павел Кудюкин объясняет, почему главные оппоненты Лукашенко не променяли несвободу на «покаяние», как это могло происходить в Белоруссии в прошлые годы, и пытается спрогнозировать, каким будет вердикт суда в их отношении и в отношении 600 политзаключенных.

Можно ли спустя год сказать, кто из оппозиционеров самый популярный в Белоруссии?

— Точно можно сказать, что популярны нынешние «сидельцы» — и Бабарико, и Тихановский, и Мария Колесникова. На мой взгляд, Мария была бы самым удачным кандидатом в президенты — она, бесспорно, ярче, чем упомянутая Тихановская. Кроме того, популярны Николай Статкевич и Павел Северинец.

А кто-то из них готов полноценно управлять Белоруссией? Колесникова — личность сильная, но вот управленческого опыта нет…

— У Бабарико есть опыт хозяйственного управления, это очень важный фактор. А у Светланы Тихановской сформировался штаб, где есть серьезные специалисты — в том числе в сфере управления и экономики: да, может быть, эти люди слишком правые по своим политическим убеждениям, но они достаточно квалифицированны. Упомянутый мною Статкевич — не только уличный лидер, но и специалист по управлению, и его незащищенная докторская касалась именно госуправления, к тому же как бывший военный, подполковник Советской Армии Статкевич имеет опыт управления людьми.

А Тихановский? В 2020-м его часто сравнивали с нынешним президентом Украины Владимиром Зеленским.

— У них были всё-таки разные амплуа — Зеленский свою популярность приобрел как актер, изображающий президента в фильме «Слуга народа», а Тихановский — блогер, который набирал популярность в Белоруссии своим проектом «Страна для жизни». Но Зеленский всё же оказался не таким плохим президентом, правда, на Украине президентско-парламентская республика и от президента зависит не так много, как в России или в Белоруссии.

Тихановский, Бабарико, Колесникова и другие оппозиционеры действительно так нужны Лукашенко в тюрьме? Чего он боится?

— Лукашенко человек злопамятный и мстительный. Например, Николая Статкевича он вообще считает личным врагом — в 2010 г. Статкевич обратился к Лукашенко с призывом «Верни всё, что украл!», и с тех пор Лукашенко его возненавидел, и, думаю, у него есть сильное желание сгноить Николая Викторовича в тюрьме.

И Тихановский, и Статкевич, и Колесникова не хотят признавать вину и каяться, это очень сильные люди, просто символ несгибаемости. Ведь той же Колесниковой предлагали выступить по телевидению с покаянием, как Протасевич, но она категорически отказалась и пошла на суд, прекрасно зная, чем ей это грозит.

Судя по приговору Бабарико — 14 лет тюрьмы, скорее всего, оставшимся оппонентам лукашенковский суд также жестко отомстит за несгибаемость.

— Верно, я думаю, что Тихановский и Статкевич получат даже не по 14, а по 15 лет. И Колесникова, боюсь, получит срок, близкий к максимуму по ее делу. Правда, Лукашенко всё равно уйдет раньше, чем они отбудут срок — либо по политическим, либо по естественным причинам.

Надеяться на какой-то обмен заключенными или на отмену приговора под угрозой жестких санкций в отношении белорусского режима не приходится?

— Лукашенко быстро освобождает тех, кто капитулирует — это доказывает опыт тех кандидатов, кто участвовал еще в выборах 2010 г. Тогда это устраивало Запад, но теперь Запад на эту игру (во всяком случае, пока) не идет, а стало быть, послаблений со стороны Лукашенко ожидать не приходится.

А что будет с Романом Протасевичем (сооснователь и бывший главред крупнейшего оппозиционного телеграм-канала NEXTA, из-за которого был перехвачен самолет, летевший из Афин в Вильнюс — Прим. ред.)? Из него выжали всё, что нужно?

— Из Протасевича выжали всё, что могли, и ему, скорее всего, дадут условный срок и, возможно, позволят выехать из страны. Протасевич — это уже отыгранная карта.

«Лукашенко ищет план, чтобы уйти и остаться»

Павел Кудюкин полагает, что санкции в отношении белорусского режима продолжатся, Лукашенко не уйдет по своей воле, а Москва будет терпеть его несговорчивость, пока в самой России ситуация не станет хуже.

Затронем тему санкций. И европейские, и введенные 9 августа американские санкции коснулись важных секторов экономики Белоруссии — прежде всего экспорта калия, доходы от которого составляют приличную часть бюджета страны. Часто слышно, что в этом вопросе Белоруссию спасет Россия — так ли это? Трудно поверить, что Кремль будет помогать Лукашенко просто потому, что Лукашенко выгоден как заслон от «прихода танков НАТО».

— Возможности России тоже не бесконечны. Трудно сказать, до какого момента Кремль будет поддерживать экономику Белоруссии, но санкции против белорусского режима могут ударить и по российским структурам.

Собственно, мы уже это видели на примере российского бизнесмена Михаила Гуцериева (бывший глава «Русснефти», один из инвесторов белорусской экономики — С.К.): российские корпорации, слишком тесно завязанные на Белоруссию, вполне могут сами стать жертвами санкций. Да и экономическая ситуация в России не улучшается, ресурсы для поддержки Белоруссии ограничены.

Да и что Россия получит в обмен на поддержку? В Кремле хотят конкретных, реальных уступок, но та же восьмичасовая пресс-конференция Лукашенко показала, что отдавать лакомые куски белорусской экономики российскому бизнесу он не собирается и Крым признавать — тоже.

А Кремлю требуются прежде всего госпредприятия Белоруссии и признание Крыма?

— Это же очевидно — еще с прошлого года, когда начали разрабатываться «дорожные карты» по интеграции двух стран, было понятно, что Россия хочет, пусть и без формального лишения Белоруссии независимости, сделать ее своим придатком или протекторатом. Но получается что? Поддержка «протекторату» вроде бы оказывается, а «протекторат» почему-то брыкается и не готов следовать в русле того, что хотела бы диктовать Москва.

Так что Москва сейчас, с одной стороны, с большой опаской относится к перспективе смены власти в Минске, с другой, ее  не радует неуступчивость Лукашенко. А политика 90-х — «нефть и газ в обмен на поцелуи и объятья» Москву, скорее всего, уже раздражает.

Важным моментом восьмичасовой пресс-конференции стало заявление Лукашенко, что он скоро уйдет. Это действительно может произойти? Учитывая, что тут же он говорит, что сросся с Белоруссией и белорусам нужно молиться, чтобы он возглавил важный орган страны — Всебелорусское народное собрание.

— Смотрите — мы имеем опыт Казахстана: человек ушел, не уйдя, и, видимо, Лукашенко хочет провернуть что-то подобное. Но я не могу влезть в голову Лукашенко, чтобы прочитать его планы. Возможно, точного плана у него и нет, а идет поиск того, как бы уйти и остаться.

А может ли Лукашенко доверить страну определенному преемнику? Скажем главе МИДа Макею или премьеру Головченко?

— Доверить-то он доверит, но такое ощущение, что любой преемник будет достаточно слабым и усидит недолго, то есть его либо свалит новый подъем протестного движения, либо Москва подомнет под себя, мало кто сможет успешно противостоять давлению Москвы.

Возможно ли в ближайший год обострение отношений Лукашенко с Украиной?

— Обострение возможно. 9 августа Лукашенко об Украине высказался оскорбительно: «Если бы мы хотели поставить вас на колени, будем откровенны, мы бы это сделали в течение суток вместе с нелюбимым вами президентом Путиным. Мы бы перестали поставлять вам горюче-смазочные материалы. И завтра на вилах бы вынесли Зеленского и всех остальных». Украина уже на это отреагировала. И хотя Лукашенко старается всячески успокаивать Украину, что с территории Белоруссии ей ничего не грозит, возможно всё.

Беседовал Сергей Кочнев / специально для DK.RU

Дисклеймер. Точка зрения, обозначенная собеседником, является его личным взглядом на события. Мнения, высказанные респондентом, могут не совпадать с мнением редакции.

Читайте другие интервью на DK.RU:

Сергей Маркелов: «Усиление президентской власти пойдет во все стороны, и двигателем процесса будет страх»

Борис Фрумкин: Картофель и морковь по росту цен обогнали гречку и сахар. Что происходит в российском АПК?

Сергей Алексашенко: «Не будет в сентябре никаких выборов. Будет голосование» (первая часть интервью)

«Я построю бизнес, но где гарантия, что его не отберут? В этом проблема, а не в ставке ЦБ» (вторая часть интервью Сергея Алексашенко)

Алексей Малашенко: «США повторили все ошибки СССР в Афганистане. Вьетнам их ничему не научил»

Владимир Сухой: «Нельзя дальше жить под санкциями — Россия все больше превращается в банановую республику»

Игорь Липсиц: «Не в политике нашей власти договариваться с людьми. Для них такой подход безумно труден»

Евгений Надоршин: «Стране в режиме ручного управления не нужны юристы и инженеры»