«Жестокость сегодняшнего времени получила очень хорошее выражение в искусстве»

В середине мая в Галерее Синара Арт в екатеринбургском «Синара Центре» для зрителей открылась выставка самых звездных и дорогих современных российских художников из частного собрания владельца галереи Дмитрия Пумпянского, основателя ТМК и Группы Синара.

DK.RU отправился в галерею и расспросил одного из ведущих экспертов в области современного искусства, искусствоведа и галериста Сергея Попова и арт-директора Галереи Синара Арт Дарью Костину о том, как Урал появился на мировой карте искусства, почему коллекционером может стать каждый, сколько стоит хорошее современное искусство и как отличить его от «шлака».

Сергей Попов и Дарья Костина

Выставка звезд

Новая коллекция, замиксованная с уральским искусством, которое традиционно представляет Галерея Синара Арт, стало основой экспозиции «Всё это — ВЫ». Выставка предлагает осмыслить 2020 год и те ограничения, с которыми мы столкнулись. Экспозиция делится на два зала: зал «Вокруг» посвящен социальным связям человека, зал «Внутри» — внутренним переживаниям. Каждый из них в свою очередь делится на четыре раздела, внутри которых соседствуют работы уральских, российских и украинских художников, связанных микросюжетами.

— Несколько лет назад этой выставки нельзя было представить. Во-первых, все советское вызывало отторжение у тех, кто занимается современным искусством. Во-вторых, не было такого интереса и такой развитости современного искусства в регионах. И в-третьих, не было таких институций как «Синара Центр», — говорит Сергей Попов.

Искусство какого времени причисляется сейчас к современному?

— Это очень важный вопрос. В мире принята терминология, что современное искусство — послевоенное (после Второй мировой войны), а здесь, на выставке — это работы, созданные после разрушения Берлинской стены, Перестройки — после 1987 г.

В своих интервью вы часто говорите о том, что сейчас появляется колоссальное количество мошенников, которые выдают свои работы за искусство. Как обычному человеку отличить — это искусство, а это, по вашему же выражению, — шлак?

— Здесь — все искусство. Поэтому нужно ходить в такие места и радоваться, что они есть. Все, что сюда попадает, уже прошло очень серьезный поколенческий отбор. К примеру, придет человек, и ему не понравится работа художников Ильи и Эмилии Кабаковых. Он скажет: «Что за ерунда?». Или: «Да что такое художник Цаголов? Перерисованная сцена из фильма!».

Василий Цаголов. Из проекта «Блуждающая пуля», 2003 г.

Проблема такого человека в том, что он не понимает, какая гигантская работа была проделана всей индустрией культуры, чтобы эти художники оказались на этих местах. И цена, заплаченная за эти вещи. Здесь уместно об этом говорить, потому что это частная структура, коллекция была куплена в прошлом году, и это большое событие. Первым деловым изданием, написавшим о ней, был Forbes. Речь идет об очень серьезных суммах. Эта цена — выражение позиции художника, сформированной предыдущими поколениями. Илья Кабаков, Эрик Булатов (его работы есть в коллекции, но не вошли в данную выставку) и все остальные художники значимы на протяжении нескольких поколений. До нас порой не доходит масштаб репрезентации этих художников в мировом культурном контексте.

Илья Кабаков, «Случайное совпадение», 2018 г.

Эту выставку нужно воспринимать как выставку звезд. И эти звезды замиксованы с местным контекстом — уральскими художниками. Это круто для Урала и важно, что галерея взялась за такую задачу и реализует ее в международном масштабе. Важно, что на мировой карте искусства появился такой город как Екатеринбург. Разумеется, это произошло не в одночасье. Гигантскую работу проделали ГЦСИ, Уральская биеннале современного искусства. Галерея Синара Арт постулирует это в диапазоне частного коллекционирования. Это очень крутая и значимая коллекция.

Куратор выставки Дарья Костина замиксовала новую коллекцию с работами уральских художников, представленных в галерее

«Любого силовика мог подстрелить студент»

Сфера интересов Сергея Попова — современное искусство. По мнению искусствоведа, оно является важным отражением времени. Поэтому на художнике лежит огромная ответственность — каждый должен стремиться делать вещь, без которой потом будет очень трудно это время представить.

— Мы судим о 19 веке по тому, что о нем написали Репин, Ге, Мясоедов. Мы не помним даже имени художника — мы помним, что «Земство обедает» (картина русского художника Григория Мясоедова, оконченная в 1872 г. — прим. ред.). И это очень здорово выражает то время.

Я считаю, что жестокость сегодняшнего времена получила очень хорошее выражение в искусстве. А жестокость того времени — нет. Искусство не догоняло через свои возможности того, что происходило на улицах. Вы представляете себе ситуацию, допустим 1907 г. или за несколько лет до этого, когда любого чиновника высокого ранга или, как мы сейчас говорим, силовика, мог подстрелить на улице молодой студент или народоволец?

До революции постоянно происходили теракты, убийства на улицах, но свидетельств о том времени осталось очень мало. Если вы начнете припоминать, то это пара рисунков Серова, за которые его выгнали из Академии художеств. Совершенно потрясающее «Распятие» Николая Ге 1894 г., но оно утрачено.

Картина Александра Савко 2014 г. «Отцы» повторяет работу советского художника Александра Герасимова «И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов в Кремле» 1938 г.

Пойдем дальше — возьмите сталинское время: у нас везде улыбающиеся доярки и колхозники, а в действительности — расстрелянные люди. Но у нас нет ни одного произведения искусства — адекватного свидетельства о том времени, потому что все боялись его создать. В этом смысле сегодня гораздо больший диапазон свободы и возможностей для художника выразить наше время.

В каких образах оно останется — другой вопрос. Кто-то скажет: Павленский и его акции, и будет по-своему прав. Кто-то: группа AES+F и их лощеные глянцевые фото, и тоже будет прав. И то, и другое по-своему выражает время.

Группа AES+F (Арзамасова Т.А., Евзович Л.Г., Святский Е.А. + Фридекс В.В.), 2007 г.

Так получилось, что я эксперт в двух премиях в области современного искусства в этом году, и вижу, какое количество ужасных вещей подаются под видом искусства и заявляются на премии. Зачем? Если бы художники относились к этому более осознанно, они бы даже своим знакомым такое не показывали. Достаточно посмотреть, что творится в современном искусстве — с чем ты будешь сопоставляться.

К сожалению, у многих людей отсутствует рефлексия. А современное искусство в своем лучшем выражении учит рефлексии, учит думать и сопоставлять разные позиции. Допустим, человеку с правым, откровенно фундаменталистским религиозным мышлением будет некомфортно на этой выставке, потому что большинство произведений современного искусства идут вразрез с такой позицией. Она может иметь свое право на выражение в мирном диапазоне, но именно для таких людей, мне кажется и создается искусство: чтобы человек мог сопоставить свой взгляд с другим.

Аладдин Гарунов. Без названия. Из серии «Страх», 2017 г.

Искусство всегда говорит от имени другого. Замечательный пример — Аладдин Гарунов. Он мусульманин, но говорит и от имени мусульман, и от имени тех, кто смотрит на мусульман критически. Это поразительная точка зрения — контрастные позиции, соединенные в одном взгляде. Он эмоциональный человек и переживает, если мусульмане совершают теракт. Он выражает борьбу против насилия, несправедливости и открытого террора в своих произведениях. Но, конечно, чтобы вычитать это из его работ, нужно приложить огромные усилия. Хотя я могу представить и мусульманина, который оскорбится, увидев его работу. Это неправильно — современное искусство учит толерантности.

Рынок для художника

Создание произведения искусства, считает Сергей Попов, — такое же производство, как производство любого товара. Только товар каждый раз — уникальный. При этом многие произведения остаются бесхозными, потому что на них не находится потребитель.

Ценность художника сегодня определяет рынок?

— Цену художника определяет рынок. Но ценность коррелирует с ценой. Нельзя обмануть рынок — сотни, тысячи людей не будут отдавать свои кровные за, как я выразился, «шлак».

Кто сегодня формирует этот рынок?

— Это очень важный вопрос. Мы привыкли думать, что это только частные коллекционеры. Но это должны быть еще и музеи, институции, фонды. Условно, музей должен быть конкурентом частных коллекционеров, чтобы покупать вещи такого же качества для своего собрания. Для этого есть возможности — это просто по-другому направленный поток денег и информации, потому что деньги приходят вслед за информацией.

Разве музеи как госучреждения могут конкурировать в цене с частными коллекционерами?

— Не могут. Потому что цена на рынке одна. Но могут быть даны специальные преференции, и кто-то из художников может любезно подарить работу. Большая часть из тех, кто представлен здесь, на выставке, из разряда «звезд», не будет дарить работы. И правильно делает. Потому что это серьезный труд, который должен иметь соответствующее вознаграждение. И государству — если мы претендуем на то, что вроде как «встали с колен», нужно подтвердить это действиями, материальными затратами и соответствующим позиционированием.

Олег Кулик. «Семья будущего», 2001 г.

Вы в Екатеринбурге общаетесь с частными коллекционерами. На ваш взгляд, зачем вообще заниматься коллекционированием произведений искусства?

— Коллекционирование начинается с того, что ты закрываешь пустые места на стенах. Но это только начало, потом причин для коллекционирования становится много. Я сейчас пишу об этом книгу. Самое главное — художники будут создавать произведения несмотря ни на что. И многие из них останутся бесхозными — мы знаем маленькие несчастные рынки, где художники создают работы, но их никто не покупает. Конечно, в идеале у них должны быть коллекционеры, потребители.

Что такое произведение искусства? Если коротко, то это материальный эквивалент выражения сегодняшнего времени. Кому-то хочется зафиксировать время в образах, а художники мастерски эти образы находят. Посмотрите работы Дианы Мачулиной: наградная лента на олимпийской медали у нее — липкая лента для мух. Вы смотрите и начинаете осмысливать этот образ. Конечно, он выражает время.

Так же как «Балерина» Гаева выражает 1950-е гг. Балет служил выражением красоты и почти военной дисциплины, что хорошо сопоставлялось с тогдашним режимом власти. Поэтому это очень хорошо выражает свое время, хотя по живописи работа слабая, как и все, что было создано в первой половине 1950-х.

Причин для собирания очень много. Есть люди, которые хотят через покупку произведений искусства реализовать свои амбиции. Есть те, кто хочет решить финансовые задачи. К примеру, вложить свободные деньги. Другие люди хотят поддержать художников. В современном искусстве эти причины часто сходятся: ты поддерживаешь молодых художников, инвестируешь в расчете, что работы вырастут в цене, и с хорошим искусством обычно так и происходит. Но просто его очень-очень мало. Коллекционеров с разной логикой покупки предметов искусства должно быть больше.

Какой порядок цен сейчас на хорошее современное искусство?

— Он начинается с цифр, сравнимых со стоимостью хорошей дорогой книги — в пределах 100 евро, иногда и дешевле. Это будет небольшой лист графики прекрасного молодого художника. А дальше нужно знать два рубежа. Все молодое искусство стоит в пределах 5 тыс. долларов, а все более серьезное — в пределах 5-20 тыс. долларов за среднюю вещь. Выше стоит все то, что является международно востребованным современным искусством, цена которого подкреплена очень большим количеством факторов. Можно не глядя сказать, что работа молодого местного художника стоит не больше 5 тыс. долларов, а вещь российского художника, известного в международном контексте — больше 10 тыс. долларов.

Какие художники из современного российского искусства востребованы на мировом уровне? Насколько я понимаю, пока это проблема.

— Проблема в том, что их просто мало. По тому, какая большая страна Россия и сколько у нас выдающихся художников — их должно быть больше.

Сколько их сейчас? Десяток?

— Больше десятка. И практически все они представлены здесь в коллекции. Два самых важных имени из ныне живущих — это Эрик Булатов и Илья Кабаков. Сюда же можно прибавить недавно ушедших авторов из того же поколения: Михаила Рогинского, Олега Васильева, Ивана Чуйкова. Виктора Пивоварова — из ныне живущих и активно работающих. Отражение нашей реальности в том, что все перечисленные авторы из живущих живут не в России, потому что это выгоднее и правильнее для позиционирования. Кабаковы живут в Америке, недавно вышел большой документальный фильм про них, он будет идти в прокате в кинотеатрах. Булатовы живут в Париже, в среднем на месяц раз в год приезжают в Россию. Пивоваров живет в Праге, Александр Косолапов — в Америке. И еще множество других известных наших художников живут заграницей.

А если вы спросите, есть ли художники, которые живут в России, да, есть. Ростислав Лебедев из того же поколения художников живет в Москве, и он имеет меньшую интернациональную известность, чем заслуживает. И так можно сказать про многих наших художников. Борис Орлов, Дмитрий Гутов, Ольга Чернышева, Александр Виноградов, Владимир Дубосарский, Павел Пепперштейн — это все известные международные имена, и они живут в России.

Олег Кулик. Из серии «Алиса против Лолиты», 1999-2000 гг.

У художников какие есть варианты повысить ценность своих работ? Работать с галереями?

— Да, галереи — это самый существенный путь. Но корреляция между известностью и ценой выражается в количестве сольных музейных выставок за рубежом. То есть если художник известный и дорогой, можно с уверенностью сказать, что у него большое число зарубежных музейных выставок, и наоборот — если у художника большое число зарубежных выставок, вне зависимости от того, что он делает — странные инсталляции или прекрасное видео, скорее всего, он дорогой и известный. Это просто потому, что музеи хотят показывать лучшее, а коллекционеры — покупать лучшее. И весь институт культуры определяет, кто и что лучшее и по каким причинам. Критерии мы коротко не проговорим.

Но надо принять как данность, что наиболее известные художники решили самые важные вопросы для сферы культуры на данный момент. И это на самом деле так. Люди, которых я назвал — выдающиеся интеллектуалы, значимые фигуры своего времени.

Александр Виноградов, Владимир Дубосарский, из серии «Времена года», 2007 г.

Значимость художников, по большому счету, определяется тем, на какие вопросы они берутся отвечать и что говорить про человека. По Чернышевой, Гутову, Пепперштейну, Булатову и Кабакову можно изучать сегодняшнюю антропологию.

«Что хотел сказать художник?»

Художники остро реагируют на все, что происходит вокруг, формируя образы современности. «Если понимать политику в широком смысле, все искусство политично», — говорит Дарья Костина. Художников волнует жизнь, современный человек и все, что его сегодня формирует.

Какие яркие метафоры отражают сегодняшнее время?

Дарья: Никто не проходит мимо картины Дамира Муратова.

Дамир Муратов, «Стена», 2019 г.

Сергей: Да, Дамир хорошо придумывает образы, это не так просто для сегодняшнего времени. Он подает их иронично и для широкой аудитории. Это почти художественные мемы. У Александра Шишкина-Хокусай очень театрализованные образы.

Дарья: Мне кажется, что в работе Шишкина-Хокусай очень много смысловых слоев. Инсталляция состоит из многих объектов — у нас представлено два из них. Это работы, посвященные сатирам — переосмысление древнегреческой мифологии и искусства.

Один проект — про сатира Марсия. Миф говорит о том, что сатир подобрал арфу, которую потеряла Афина, и вызвал на музыкальный поединок бога Аполлона. Проиграл и поплатился содранной кожей. Мне кажется, здесь с одной стороны — отсылка к тому, насколько мы перестали быть чувствительны к той жестокости, которая заложена в мифологии. С другой стороны, в моем восприятии это размышление о том, насколько кровь как элемент, типичный для массовой культуры, триллеров и фильмов ужасов, является сегодня для нас раздражающим и цепляющим. Художник не скрывает, что оформление, в которое помещены экранысделано из бросовых материалов, но оно же одновременно отсылает нас к избыточной барочной эстетике.

На какие-то острые политические моменты художники сегодня реагируют?

Сергей: Реагируют. Очень сильная политическая вещь — у Аладдина Гарунова. Очень жесткая, как и все его работы. Не ней пожар — непонятно, почему горит машина, мы можем предполагать самые разные вещи. И закопченный коврик, который используется для молитв в исламском мире. В работах у художника обязательно присутствует резина как промышленный след в современном мире — она везде. Простое сопоставление этих предметов в сочетании с хорошей живописью создает мощный образ.

Дарья: Георгий Острецов с работой «Свобода на баррикадах», где изображен персонаж с российским флагом и поверженный персонаж в свитшоте с американским флагом. Противостояние держав трактуется в эстетике комикса.

Получается, современное искусство нужно объяснять неподготовленному зрителю?

Дарья: Я всегда говорю — важно то, что зритель ощущает лично. Я считаю, что не надо водить объясняющие экскурсии по этой выставке. Нужно, чтобы зритель шел и сам смотрел. Сколько смыслов снимет — столько и хорошо. Мы все смеемся над фразой «что хотел сказать художник?». Но в этом нет беды, если человек увидел то, что художник не закладывал в свою работу. Главное, чтобы образы отпечатывались в памяти. Рефлексия может прийти позже — когда жизненные обстоятельства человека сложатся определенным образом. Мне кажется, в этом и есть большой смысл искусства. Оно работает на метауровнях: можно не понять, про что работа, и я не ручаюсь, что моя трактовка совпадет с чьей-то еще, но образы очень мощные визуально и западают в память.

Сергей: С другой стороны, у вас есть программа медиаций и подразумевается, что целый ряд людей послан в помощь зрителю.

Дарья: Медиаторский формат позволяет не просто получать объяснение, но и почувствовать сопричастность этим произведениям, не боясь, что искусство вызывает вопросы.

Сергей: На больших выставках вроде биеннале невозможно обойтись без объяснений, потому что у каждого художника настолько индивидуальный проект, что каждый зал — это отдельная выставка, которая требует объяснения. А здесь так нельзя. Даже обращаясь к советскому опыту и постсоветскому переживанию — посмотрите на эти странные работы Ольги Чернышевой под названием «Общественное питание». Как их объяснить?

Дарья: Мне кажется, это композиции, которые собирают сотрудники столовых, чтобы сделать обстановку приятнее для посетителей. «Самодеятельность» из продуктов питания вроде ЖЭК-арта.

Сергей: Да. И это такое вторичное оживление продуктов — они превращаются в ежиков и гусеницу.

Зрителю необязательно все разжевывать. У него может возникнуть другой образ, и он тоже будет правильным. Хорошее большое искусство выражает даже больше, чем само подразумевает. И продолжает действовать очень сильно через десятилетия после своего создания.

Фото: Галерея Синара Арт, фотограф  Дмитрий Емельянов

>>> Читайте также: Вампиры, шпионки, пираты и еретики. Экскурсия DK.RU в частный музей оружия Игоря Алтушкина