«У нас нет смелости быть родителями самостоятельных детей. Школьная система как танк Т-34»

Лидер объединенного движения родителей и учителей «Школа — наше дело», член Центрального совета партии «Новые люди», главный редактор издания «Первое сентября», педагог и один из ведущих экспертов в области современного образования и воспитания Артем Соловейчик в эфире «Радиошколы» портала «Мел» рассказал, что можно изменить в образовании уже сейчас. DK.RU выбрал из рассказал главное.

— Тот яркий опыт, который мы получили прошедшей весной, стал показательным. Это был опыт, когда школа в одночасье вышла из своих стен и перешла в семьи. Появилось еще более четкое понимание: сегодня родители тоже являются частью образовательной системы, которую нельзя не брать в расчет. Даже Министерство просвещения никогда так громко не заявляло о тесных взаимоотношениях с родителями до этого времени.

Во время дистанта все почувствовали двойной дискомфорт. Во-первых, мы привыкли к жизни, которая была до него. А во-вторых, мы вдруг осознали, что совершенно не понимаем содержательную роль школы.

Раньше нам просто говорили, что все делается по ФГОСу, — и мы верили, что все, кажется, в норме. Когда же мы столкнулись с действительностью во время пандемии, родители начали сомневаться — в методиках, программах, подходах. Учителя на это отвечали: «Мы профессионалы, мы знаем». Или же ссылались на издержки онлайна и говорили, что в реальной жизни все иначе. Многие дети, в свою очередь, поняли, что в школу можно и не ходить. С этим опытом нужно было встретиться лицом к лицу.

Для поколения детей, которые прошли через онлайн-обучение, школа прежней уже не будет

Мы должны присмотреться к трио «ученик, учитель, родитель». И максимально включить родителей в процесс обучения. Родители нужны нам не только для того, чтобы использовать их как инструмент давления на ребенка. Это, наоборот, самое худшее, что только можно придумать в этих взаимоотношениях.

Когда мне говорят, что школа не камера хранения, я отвечаю: «Как это нет? Пусть это будет камера, но хорошая». Потому что, если мой ребенок не ходит в школу, я не знаю, что делать. Хотя и это уже не факт, потому что все популярнее становятся альтернативные школы и домашнее обучение. Процент в нашей стране совсем маленький, но по всему миру эта цифра достаточно высока и достигает почти 20% от общего числа. И это тоже симптом.

Примерно три недели назад в тиктоке появился небольшой по длительности ролик Сергея Тихонова, председателя школы самоопределения А. Н. Тубельского. Он записал себя на фоне программы «Здоровье» с Еленой Малышевой. В телевизоре рассказывают про подагру, а Тихонов говорит о том, почему же дети не хотят учиться в школе. Предлагает провести эксперимент: надеть форму, сесть на стулья и пять часов подряд смотреть Первый канал. Суть эксперимента в том, чтобы показать родителям образ современной школы. Этот его ролик набрал уже более двух миллионов просмотров. Из этих двух миллионов большая часть — дети, которые оставляют комментарии, рассказывают, что метафора очень точная.

Мы выстроили систему, которая под учителя, под школу, под государство, но не под детей

Есть известная мудрость, что, пока маленький человек растет, его нельзя отговаривать от тех решений, которые он принимает, даже если они, на ваш взгляд, неправильные. Нужно только помогать проходить через это и купировать последствия. Ведь собственный выбор — это самый великий учитель и, я бы даже сказал, несравненный. Этого тоже нет в нашей культуре, этого мы не умеем.

Я осознал, что если раньше, очень давно, была борьба с безграмотностью, то теперь это должна быть борьба за воспитание самостоятельных людей. Ни одной корпорации не нужны несамостоятельные люди. Поэтому мы начинаем думать: а что же такое «самостоятельность»?

Школа сегодня продолжает все-таки воспитывать далеко не внутреннюю самостоятельность. Не я определяю, что я делаю. Не я понимаю, зачем мы учим то или иное. На все мне отвечают: «Не твое дело». Нам говорят это везде, пусть и не всегда прямо.

Классно-урочная система, которая сегодня есть, — это танк Т-34, это автомат Калашникова, вещь, которая будет работать при любом педагоге.

Такая система работает как часы, к ней нет претензий. Но это то, что может преподавать не учитель, а просто человек с коркой в руках. Такие преподаватели «дисквалифицированные». У них будет все, что нужно: урок начнется и закончится, будет домашнее задание, будут оценки, если они плохие — он обратится к родителям ребенка. Когда же последние начнут сыпать претензиями, он ответит: «Вы не профессионал, выйдите за территорию школы». Вот оно, его общение.

Говоря про инновационность, нужно иметь в виду и инновационного педагога, способного принимать субъектность ребенка

Такой педагог понимает, что мы можем опоздать по графику в изучении формул, но при этом сделаем самую важную вещь — настроим аппарат самообучения в ребенке, который с его помощью потом сам доберет все, что нужно. А это уже совершенно другая идеология и другая учительская вера. Чтобы ее принять, школа должна получить свободу.

Самостоятельный ученик, самостоятельный ребенок — это ребенок совсем другой. Нужно иметь смелость быть родителем свободных детей, смелость быть учителем свободных детей, детей говорящих. Этой смелости у нас нет, поэтому мы загоняем детей. А ведь это же то же самое, что и государству не побояться — и стать страной свободных граждан.

Желание ребенка ходить или не ходить в школу на 80% зависит от того, как к нему там относятся. Это первоочередное в сравнении с тем, чему его учат. Проблема состоит в том, что мы не умеем относиться к детям так, как нужно. Этот навык слишком слабо развит в нашей культуре и пока не настраивается должным образом.

Нужно освобождать учительское время не для отчетов вверх, в систему, а для разговоров с родителями.

Мы живем на методическом капитале, набранном в свободные 90-е, которые так часто ругают. А вот наши дети уже получили другие каналы для роста. Мы смотрим на них и видим только то, что нам удобно, но оно на поверхности. А там, за обложкой, в телефоне ребенок переходит в другую жизнь. Для того чтобы понять это, нам, взрослым, учителям, нужно наладить с ними диалог и позволить им делать собственный выбор, даже неточный, и не бояться, что они не сдадут ЕГЭ.

Я как человек, который не поступил никуда сразу после школы и прослужил три года на флоте, хочу сказать: когда пришло время, я сам определился с профессией и пошел в тот вуз, который осознанно выбрал. Так этого хотел, что мог свернуть горы.

Мы все исходим из ситуации, в которой предполагаем худший сценарий. Думаем, что дети — это те, кого нужно принуждать, а учителя — те, кто должен делать все по закону. А директора должны выполнять те указания, которые приходят сверху, иначе у нас не будет единого образовательного пространства или чего-то там еще единого.

И это худшее воспитание, которое можно придумать: когда в мире детей реализуются самые ужасные закономерности мира взрослых.